Краткая история Франции

Визит состоялся и оказался более успешным, чем кто-либо мог надеяться, несмотря на то, что багаж императрицы застрял где-то между Дувром и Виндзором, и в первый решающий вечер ей пришлось импровизировать. Однако, возможно, все было к лучшему: английскую королеву очаровала ее простота и отсутствие всякой демонстративности. Она поняла, что Эжени вовсе не та роковая женщина, о которой писал лорд Коули в своих первых отчетах. Напротив, она заслуженно имеет безупречную репутацию, и Виктория обрадовалась, когда узнала, что императрица восхищена высокими моральными устоями английского двора. Что касается императора, то сначала королеву поразил его внешний вид. «Он был очень маленького роста, – отметила она, – но голова и грудь должны были бы принадлежать гораздо более высокому человеку». Но вскоре она об этом забыла. Наполеон III славился обаянием, и всю силу своего обаяния он обратил на хозяйку – через несколько минут она была очарована. Королева сразу решила, что его нужно наградить орденом Подвязки. «Enfin je suis gentilhomme» («Наконец я джентльмен»), – пошутил он после церемонии. Королева восхитилась. На пятый, последний, день визита она обобщила свои впечатления:

Император очень славный; он спокойный и мягкий, с нежным приятным голосом. К тому же он чрезвычайно просто и прямо выражает свои мысли, без всяких избитых фраз, но с большой поэтичностью, фантазией и Schwärmerei [увлечением] строит речь, что делает его особенно привлекательным. Он самый удивительный, необычный человек, чувствуется, что он стремится видеть и знать… Все, что он говорит, – это результат глубокого размышления; в мелочах и обычных делах он видит смыслы и предзнаменования, которых другие не находят… Безусловно, он обладает неукротимым бесстрашием, твердой целеустремленностью, уверенностью в собственных силах, упорством и большим умением соблюдать конфиденциальность, к этому следует добавить огромную веру в то, что он называет своей звездой[182].

Ответный визит пять месяцев спустя был столь же успешным. Его кульминационной точкой стало паломничество (во время неистовой грозы) в усыпальницу Наполеона I. «Было трогательно и чрезвычайно приятно видеть столь прочно скрепленный союз… Видеть, как старые распри уходят у могилы Наполеона I, где я стояла (при свете факелов) рядом с Луи Наполеоном III, теперь моим ближайшим и самым уважаемым союзником».

Менее чем за два года королева прошла длинный путь. Наверное, в какой-то мере благодаря этому государственному визиту (Виктория тоже могла быть очень убедительной, когда старалась) император не поехал в Крым. Да и необходимости в этом уже не было. В сентябре 1855 г., после казавшейся вечной осады, французская армия под командованием генерала (который скоро стал маршалом, а потом и президентом) Патриса Мак-Магона штурмом взяла укрепления Малахова кургана, контролировавшего сухопутные подходы к Севастополю. «J’y suis, j’y reste!» («Я – здесь, здесь и останусь!») – закричал генерал, когда во главе своих солдат забрался на высоту; восклицание вошло во французский язык, да, наверное, и в английский тоже. Взятие Малахова кургана стало поворотным моментом всей войны; в феврале 1856 г. русские попросили мира. Последовавшие переговоры проводились в Париже. Для императора это был настоящий триумф; и хотя Крымская война практически никак не повлияла на будущее Европы (если не считать существенного сокращения ее населения), он извлек из нее всю возможную славу. Наверное, сегодня немногие парижане расскажут что-то об Альме, Малаховом кургане и даже Севастополе; однако названия площади, авеню и бульвара по крайней мере не дадут им забыть эти события.

Нечасто случается, чтобы неудавшаяся попытка покушения на правителя приводила к радикальным переменам во внешней политике государства; но можно утверждать, что по крайней мере Наполеон III был исключением из этого правила. Покушение произошло 14 января 1858 г. Бомбы бросили в его карету, когда он с императрицей ехал в Оперу на спектакль «Вильгельм Телль». Они не пострадали, но были жертвы среди эскорта и случайных прохожих. Руководитель заговорщиков Феличе Орсини был известным республиканцем и участвовал в нескольких предыдущих заговорах. В тюрьме, ожидая суда, он написал императору письмо, которое вслух зачитали в открытом судебном заседании и опубликовали во французской, а также пьемонтской прессе. Письмо заканчивалось такими словами: «Помните, что, пока Италия не станет независимой, мир для Европы и Вашего Величества останется пустой мечтой… Освободите мою страну и двадцать миллионов человек будут благословлять Вас везде и всегда».