Краткая история Франции

В тот же день Национальная гвардия начала поджигать общественные здания. Запылали десятки домов на улицах Фобур-Сент-Оноре, Сен-Флорантен и Риволи; на левом берегу пламя охватило улицы дю Бак и де Лилль, а также дворец Тюильри. Сгорела библиотека Ришельё в Лувре, остальную часть здания спасли героические действия работников музея и местных пожарных команд. Жюль Бержере, командир местных коммунаров, направил послание в Парижскую ратушу: «Только что исчезли последние следы королевской власти. Хотелось бы, чтобы то же самое произошло со всеми памятниками Парижа». Уже на следующий день от самой ратуши остался лишь обуглившийся остов. А казни между тем продолжались, гибло по сто человек в день, среди них и архиепископ Парижа Жорж Дарбуа. Вечером 25 мая Шарль Делеклюз, на тот момент руководитель Парижской коммуны, безоружным пошел к ближайшей баррикаде, поднялся на нее и встал перед солдатами. Его быстро застрелили, как он и хотел.

Два дня спустя захват кладбища Пер-Лашез ознаменовал завершение semaine sanglante. С Коммуной было покончено, но казни продолжились. Никто не знает, сколько людей погибло: самое малое – 10 000, но весьма вероятно, и 20 000. Гюстав Флобер написал Жорж Санд: «Ни в Австрии не случилось революции после Садовы, ни в Италии после Новары… А наши добрые французы заторопились сносить свой дом, как только загорелся дымоход».

24 июля 1873 г. Национальная ассамблея проголосовала за возведение собора Сакре-Кёр на Монмартре, в самой высокой точке Парижа. Считается, что он посвящен памяти тех, кто потерял жизнь на Франко-прусской войне и во время осады столицы, и если бы он действительно был памятником, то замечательно исполнял бы эту роль – незабываемый и узнаваемый по очертаниям, видимый из любой точки города. Однако формально это совсем не памятник: декрет ассамблеи точно определяет, что цель его строительства – «искупление преступлений Парижской коммуны». Теперь, когда прошло сто пятьдесят лет, этот вопрос не имеет особого значения; мы можем лишь испытывать благодарность за то, что хотя бы что-то хорошее принесли печальные и постыдные годы, о которых пришлось рассказывать в этой главе.

20. «Я обвиняю!». 1873–1935

Мы считаем, что Германия не прилагает усилий для выполнения мирного договора, постоянно пытаясь избежать исполнения долга, потому что до сих пор не убеждена в своем поражении… Мы также убеждены, что Германия как государство отказывается держать слово только под давлением обстоятельств.

Раймон Пуанкаре, декабрь 1922 г.

Третья республика фактически начала свое существование 4 сентября 1870 г., когда ее провозгласил Гамбетта с балкона Парижской ратуши, но поскольку Франция медленно объединялась после войны, осады и коммуны, стало казаться, что республика долго не продержится. Тьер и Гамбетта, оба убежденные республиканцы, составляли вынужденный союз, но разрасталась проблема, и этой проблемой были монархисты. Долгое время они считали, что главным препятствием на пути реставрации монархии является соперничество между двумя ветвями династии Бурбонов. Граф де Шамбор, сын герцога Беррийского, рожденный после его смерти, и внук Карла X (он уже называл себя Генрихом V), не имел прямого потомства. Почему бы ему не занять престол, а наследником назначить графа Парижского из Орлеанского дома? Тьер был успешен и популярен, но монархисты вместе с бонапартистами решили от него избавиться. В конце концов их выбор пал на герцога де Бройли, чей отец служил министром при Луи-Филиппе, к тому же с материнской линии он являлся внуком мадам де Сталь. Он выставил свою кандидатуру против Тьера и 24 мая 1873 г. победил на выборах.