Краткая история Индии

Когда разделение началось, оно дало толчок самой крупной и, по некоторым оценкам, самой кровавой вынужденной миграции в истории. До 15 миллионов индусов, мусульман и сикхов пересекли свежепроведенные границы в поисках безопасного убежища. Счеты сводились с поистине средневековой жестокостью – с использованием топоров, кос, мечей и пик. Тысячи женщин были изнасилованы, похищены, замучены. В недавних исследованиях число погибших оценивается в пятьсот или шестьсот тысяч человек, примерно поровну мусульман и немусульман. Британская армия уже уходила, и Маунтбеттен приказал вмешиваться, только когда опасности подвергались английские подданные, а местная полиция и военные мало что могли сделать. Пограничные силы в 50 000 индусов и мусульман были по большому счету неэффективны, потому что не хотели выступать против своих общин. Несмотря на всю эту резню, Неру отметил: «Пусть лучше сгорят все индийские деревни, чем хоть один британский солдат останется в Индии дольше необходимого».

Далеко от церемоний в честь независимости был Махатма Ганди. Он находился в 1500 километрах, в Калькутте: постился, прял и молился. Когда правительственные чиновники попросили его выступить в честь 15 августа, он ответил, что у него больше нет сил. «Никаких посланий вообще. Если вышло плохо, значит, так тому и быть». Разочарование и утрата иллюзий Ганди в вопросе разделения субконтинента, за которое он боролся, было тяжелым. Его присутствие в Калькутте обеспечило временную передышку в буре жестокости, которая держала город в осаде больше года, и толпы индусов и мусульман вместе ходили по городу, празднуя независимость. Но «калькуттское чудо» продлилось всего девять дней. Когда нападения мусульманских и индусских группировок возобновились, Ганди снова объявил голодовку. На этот раз главари банд пришли к его ложу и пообещали исправить свое поведение. Некоторые из них плакали, сознавая свою вину и раскаиваясь.

Когда мир восстановился, Махатма направился в Дели, где продолжался неутихающий мятеж. Ганди обошел лагеря мусульманских беженцев, уверяя их обитателей, что в Индии у них есть будущее. Он участвовал в оказании помощи раненым индусам и сикхам. В январе 1948 года Ганди в возрасте 78 лет, страдая от почечной недостаточности, объявил, что будет голодать до тех пор, пока насилие не прекратится. Результат проявился сразу же: и индусские, и мусульманские организации развернули работу по достижению мира. Были сформированы группы для восстановления поврежденных храмов и мечетей. Единственной партией, не поддержавшей договоренности о мире, стала индусская ультраправая Махасабха.

30 января 1948 года, через 12 дней после того, как Ганди прекратил голодовку, работник Махасабхи пришел на ежедневное молитвенное собрание в Дом Бирла в Дели. Пока две молодые помощницы помогали Махатме устроиться на его молитвенной площадке, Натхурам Годзе проложил себе путь сквозь толпу. Стоя прямо перед Ганди, он вытащил пистолет «Беретта» и выстрелил трижды, убив Махатму почти мгновенно. Последними словами Махатмы были: «О Рама!» А всего за несколько месяцев до этого Ганди написал: «Даже если меня убьют, я не перестану повторять имена – Рама и Рахим, которые для меня суть имена одного бога. С этими именами на устах я умру с радостью». Так его намерение исполнилось.

Хотя во всем мире его до сих пор почитают за веру в ненасильственные перемены, о наследии Ганди индийские историки спорят по сей день. Сунил Кхилнани пишет:

В обществе, не имевшем опыта масштабных коллективных действий, где политики большинству людей представлялись какой-то могучей и далекой силой, Ганди заставил людей поверить, что они сами могут что-то изменить. Он построил движение, сформировал национальное сознание и расширил мировой репертуар сопротивления, протеста и мирного неповиновения.

Профессор индийской истории Р. Ч. Маджумдар снижает высоту пьедестала Ганди, утверждая, что тому «не хватило ни политической мудрости, ни политической стратегии. Далеко не безупречный, он допустил один за другим ряд серьезных просчетов в погоне за какими-то утопическими идеалами и методами, для которых в реальности не было оснований». Истина, как всегда, кроется где-то посередине.