Как и в случае с социалистами Франсуа Миттерана во Франции в 1981 году, Социалистическая партия Фелипе Гонсалеса выиграла отчасти благодаря популистской риторике, эксплуатировавшей стремления к переменам и повсеместную обеспокоенность последствиями капитализма. И как во Франции с 1982 года, на практике их правление оказалось более благоразумным и прагматичным. Политика постепенной дефляции, направленная на обеспечение финансовой стабильности, продолжалась при Гонсалесе, который оставался премьер-министром до тех пор, пока не проиграл выборы в 1996 году. В 1980-х годах наблюдался значительный экономический рост и общая социальная либерализация, хотя в политике все происходило по системе «дележа добычи» – распределения должностей среди сторонников победившей партии.
В международном контексте Испания стала заметнее, присоединившись в 1986 году к Европейскому союзу. О международном признании свидетельствовало то, что для проведения в 1992 году Олимпийских игр выбрали Барселону, а Всемирная выставка прошла в Севилье. В отличие от Португалии и Греции, которые были давними членами НАТО, Испания, несмотря на попытки Франко (например, в 1975 году), присоединилась к НАТО только в 1982 году. Это решение было вынесено на референдум в 1986 году и получило поддержку 57 % голосов. Вступление Испании в НАТО и ЕС предвосхитило маршрут, которым следовало большинство государств бывшей коммунистической Европы. ЕС открыл Испании путь к новым иностранным инвестициям и экономическому росту как в сельском хозяйстве, так и в промышленности.
Внутриполитическая ситуация складывалась иначе, поскольку в 1980-х годах левые пользовались в Испании большей популярностью и политическим влиянием, чем в большинстве стран Восточной Европы в 1990-х годах после падения коммунистических режимов. В 1982 году испанские социалисты провели кампанию за выход из НАТО, в это время программа партии была составлена в марксистском духе. Когда Гонсалес отошел от этих позиций (вслед за немецкими социал-демократами, но опережая британских лейбористов), стало понятно, что испанские левые силы изменились. Испания взяла курс на развитие нужных для ЕС качеств. Гонсалес выиграл абсолютное большинство на выборах 1982, 1986 и 1990 годов, спровоцировав кризис среди правых партий, хотя после потери абсолютного большинства на выборах 1993 года ему пришлось обратиться за поддержкой к баскским и каталонским националистам. В некоторых отношениях Гонсалес был испанской версией Тони Блэра, хотя они управляли очень разными странами и в разное время, и Гонсалес не втянул Испанию в войну. Однако его позиции подорвал экономический спад в 1993 году, когда Испания не смогла поддержать свою валюту в рамках механизма валютных курсов, а также серия коррупционных скандалов в среде социалистов. Как оказалось, социалисты использовали свою власть, чтобы спонсировать регионы, оказывавшие им политическую поддержку, в первую очередь Андалусию и Севилью.
В 1990-х и 2000-х годах Испания справилась с изменениями и кризисом более успешно, чем Италия. Быстрый экономический рост 1990-х годов не вызвал ощущения дискомфорта и неуверенности. В 1996 году произошел мирный переход власти от выдохшихся социалистов к консервативной Народной партии, которой руководил Хосе Мария Аснар. Обе партии опирались на глубоко укоренившиеся в испанском обществе традиции покровительства, но вместе с тем обе не оставляли без внимания новые социальные силы. Что касается более глобальных тенденций, то заметно снизилось влияние католической церкви на гражданское общество, впрочем, в этом не было явного ощущения кризиса.
Во внешней политике Испания сосредоточилась на ЕС и Латинской Америке, она больше не организовывала собственных военных кампаний, хотя оставалась членом НАТО и продолжала выпускать весьма впечатляющие военные корабли. В 1993 году Испания решила, что не сможет предоставить подкрепление силам ООН в Боснии, поскольку посчитала невозможным участие призывников в боевых действиях, а регулярных войск было недостаточно. На самом деле решающую роль в этих вопросах играла политика. При консервативном правительстве Аснара Испания в 2003 году вступила в войну в Ираке, и, хотя ее присутствие там было, по сути, скорее политическим, чем военным, это решение вызвало сильный общественный протест.