Краткая история крестовых походов

В числе любимых развлечений Рено были набеги, которые он просто обожал совершать, а поскольку Антиохия весьма кстати располагалась неподалеку от одного из крупных торговых путей (Сирия – Египет), то возможностей побаловать себя оказалось у него предостаточно. Поначалу он довольствовался нападениями на сирийских пастухов, экспроприируя их стада, однако в 1187 году дорос до того, что устроил засаду на крупный верблюжий караван Саладина.

Король Ги пришел в ужас и приказал Рено возместить Саладину ущерб, но свое черное дело тот уже сделал. Точечные рейды – это одно, а вот вышеупомянутый торговый путь, помимо прочего, представлял собой одну из ключевых линий коммуникаций между двумя частями королевства Саладина, поэтому пресловутая «история с верблюдами» могла считаться нападением на султанат (тем более что в сложившихся обстоятельствах это было весьма уместно). И то, что Рено, естественно, отказался возмещать кому бы то ни было ущерб, к делу по большому счету не относилось. У Саладина появился предлог начать войну.

Угроза уничтожения, наконец, объединила вечно препиравшихся христиан. На призыв короля Ги откликнулась вся боевая мощь государств крестоносцев – порядка двадцати тысяч человек, в том числе тысячи двухсот рыцарей. Призвав на помощь священную иерусалимскую реликвию – Крест Господень, они выступили в поход на Назарет, встали лагерем у хорошо укрепленной горной гряды и стали ждать прибытия Саладина.

Султан не намеревался принимать бой на поле по выбору крестоносцев, поэтому попытался выманить их из лагеря, совершив нападение на близлежащую крепость Тиверия. Тиверийский граф призвал короля Ги не заглатывать подобную наживку – с его стороны это был мучительный совет, потому как цитадель наверняка падет, а ее защиту он поручил жене, оставшейся в крепости. Рено де Шатильон при поддержке тамплиеров гневно обвинил графа в трусости и побудил Ги незамедлительно атаковать. Король немного поколебался, но рыцарство все же взяло верх. Ни один уважающий себя король христианин не бросит женщину на произвол судьбы.

Этот благородный жест, вполне естественно, вскоре горько аукнулся. Пятнадцать миль территории между Назаретом и Тиверией представляли собой безводную равнину. В самый разгар лета солнце палило безжалостно, а изнурительным набегам конных лучников врага не было конца.

После утомительного дневного перехода армия сделала привал у подножия погасшего вулкана под названием Рога Хаттина. Ночь не принесла выбившимся из сил людям ни сна, ни избавления от мучительной жары. Внезапно появившаяся во тьме армия Саладина окружила их: мусульмане подожгли кустарник, после чего обсмеяли христиан и пригрозили отрубить всем головы.

Когда 4 июля 1187 года взошло солнце, пелена дыма уже рассеялась достаточно для того, чтобы деморализованные, опаленные зноем крестоносцы увидели весь масштаб ожидавшего их бедствия. Лагерь со всех сторон окружила армия Саладина, как минимум вдвое превышавшая их по численности. Когда мусульманское войско двинулось на христиан, посыпался град стрел, возвещая о первой атаке. Крестоносцы дрались с отчаянной храбростью, бросаясь вперед и докатываясь чуть ли не до самого Саладина, однако финал не оставлял сомнений. В сумятице сражения нескольким рыцарям удалось ускользнуть. Всех остальных пленили или убили.

Короля Ги, Рено де Шатильона и других оставшихся в живых дворян отвели в шатер к Саладину, который в обращении с ними продемонстрировал свою легендарную обходительность. К королю отнеслись как к почетному гостю и в знак гостеприимства поднесли стакан ледяной воды. Но когда Саладин узнал Рено де Шатильона, все пошло прахом. Они обменялись парой коротких фраз, после чего султан приказал шестидесятилетнему Рено встать и лично отрубил ему голову[100]. Вновь овладев собой, Саладин объяснил потрясенному Ги, что Рено получил лишь то, чего заслуживал. А потом даровал королю и другим знатным вельможам право купить себе свободу.

Но на остальных пленников подобное милосердие не распространялось. Пеших солдат и мелких дворян, которые не могли позволить себе заплатить выкуп, продали на невольничьих рынках. Членам ненавистных военных орденов – тамплиеров и госпитальеров – не предоставили даже этой маленькой милости. Их связали и приволокли к султану в шатер, после чего тот приказал всех обезглавить. Последние мгновения их жизни были ужасны – очень возможно, что вера многих из них была поколеблена, как, вероятно, и задумывалось мусульманами.

Каждый из них принес монашеский обет оберегать беззащитных паломников, и вот теперь они сами оказались беззащитны – их пинала и ставила на колени орущая толпа исламских священников и суфиев, каждый из которых умолял султана позволить ему нанести первый удар. Вера их подвела: полумесяц восторжествовал над крестом.