Краткая история кураторства

Тогда большое значение, безусловно, имела деятельность Рюдлингера.

Он привел в движение многие процессы. Потом, например, существенный импульс исходил от Даниэля Шперри и Дитера Рота. Вместе они на протяжении нескольких лет сдерживали влияние бюрократического и захолустного Берна.

Когда вы уехали из Берна и перешли в Художественный музей Базеля?

В 1962 году.

Давайте поговорим об обязанностях директора по отношению к формированию коллекции. В прошлом году вы опубликовали очень интересную критическую статью, которая внесла свою лепту в дебаты о будущем директоре цюрихского Дома искусств.

Я настаивал на том, что главное — это знание современного искусства. Но в начале своей кураторской карьеры я совершенно точно не стремился охватить по-настоящему инновативное искусство. Придя в Художественный музеи Базеля, я привел с собой горстку художников, которых мне хотелось включить в коллекцию. В их число входили [Эдуардо] Чиллида, Тапиес, Поляков и Сэм Фрэнсис. И я успешно решил эту задачу в первые годы своего директорства. Однако самая жаркая полемика разгорелась вокруг приобретения Пикассо. Мы начали с отдельных его работ, а в 1967 году решили приобрести еще два очень дорогих, значительных произведения. По этому поводу даже был проведен референдум.

Расскажите подробнее об этом исключительном случае.

Вся эта история началась с коллекции Фонда семейства Рудольфа Штахелнн; главные произведения из их коллекции висели в Художественном музее. И вот, поскольку Штахелин испытывали финансовые затруднения, они решил и одну работу продать — речь шла об очень ценном Ван Гоге. Фонд предложил музею приобрести эту картину. Счет шел на миллионы, и быстро принять такое решение было нельзя. Тогда мы встретились с советом фонда и получили следующее предложение: если музей купит у фонда двух Пикассо, то вся коллекция на пятнадцать лет останется в музее. Стоимость двух этих картин составляла девять с половиной миллионов швейцарских франков. Предполагалось, что шесть миллионов даст город. Власти согласились на это, потому что картины Штахелин были для базельцев частью их собственной идентичности. Но дать шесть миллионов не так-то просто. Существует система референдумов, и граждане потребовали, чтобы референдум был проведен. Город бурлил. Молодежь и почти все люди, связанные с культурой профессионально, встали на сторону Пикассо. Случилось чудо: народ проголосовал «за». Недостающие миллионы тоже были собраны. Почти все — за счет частных пожертвований, и это стало выражением невероятной культурной солидарности. На всех улицах, в барах и в ресторанах Базеля шел «фестиваль попрошаек». Люди ходили со значком «Я люблю Пикассо». Все это делалось на волне невероятного энтузиазма. В ситуации с Пикассо Базель подтвердил свой мандат на звание города с вековыми культурными традициями. По-моему, такое только в Базеле и могло случиться. Пикассо сообщили об этом, и после благополучного исхода голосования он решил сделать музею подарок — рисунок к «Авиньонским девицам», картине 1907 года, и более позднюю работу, которую он разрешил мне выбрать у него в мастерской. Я разрывался между двумя очень разными произведениями. И тогда Пикассо подарил нам их оба. В довершение великолепный дар нашему музею преподнесла базельская покровительница искусств Майя Захер: она подарила нам «Поэта» Пикассо 1912 года.

Уникальная история о прямой демократии… Расскажите о других выставках и закупках, которые представлялись вам важными, когда вы работали в Базеле.