Краткая история Лондона

Благодаря этой кампании удалось сохранить район, однако споры перешли на другой уровень: не получилось ли так, что Лондон спас свое тело, но не душу? Когда новые жильцы стали заполнять Ковент-Гарден, кое-кто утверждал, что старое сообщество района уничтожено ради «коммерческой джентрификации». В реальности же сообщества центров города всегда подвижны, как песчаные дюны. Владение графа Бедфорда было предназначено для аристократов. В последующие времена рынок вселил сюда носильщиков и продавцов, которых, в свою очередь, сменило фрагментированное сообщество из старожилов – муниципальных квартиросъемщиков – и новичков, переселенных сюда по низким арендным ставкам из зданий, требовавших реновации. Единственным вопросом оставалось, кто заплатит за эту реновацию и будет ли она радикальной или постепенной.

Позднее СБЛ защитил права здешних арендаторов, но вряд ли что-то могло помешать расцвету Ковент-Гардена, спасенного от выхолащивания в стиле Барбикана, – расцвету, превратившему этот район в одну из самых привлекательных, ярких и популярных окру́г Лондона. Театрам и опере «Ковент-Гарден» служат противовесом оживленная торговля на улице Лонг-экр, очаровательные задворки Севен-Дайалс и «Треугольник “Комин Чинг”» (Comyn Ching) – треугольное здание фабрики по производству скобяных изделий. «Треугольник», который удалось спасти от сноса, был великолепно отреставрирован архитектором Терри Фаррелом. Именно ткань города диктует, какой рисунок на нее нанести, но не наоборот. В Ковент-Гардене район, состоящий из адаптируемых к новым условиям домов, сохранили, и он принял очередную волну вливающихся в город новых лондонцев. В Барбикан эту волну не пустили.

Эпитафия эпохе

Благодаря эпопеям с «шоссе-коробкой», Пикадилли-серкус и Ковент-Гарденом 1973 год стал революционным моментом в планировании Лондона. Бастилию уже взяли, но полномасштабная революция была впереди. В начале 1970-х годов правительство Хита решило построить совершенно новый правительственный квартал путем сноса зданий между Даунинг-стрит и парламентом и застройки освободившегося места высотными коробками. В результате этого исчезли бы Форин-офис работы Гилберта Скотта, Казначейство Джона Брайдона и Новый Скотланд-Ярд Нормана Шоу. Другое предложение состояло в том, чтобы снести всю Карлтон-хаус-террас работы Нэша. В компании British Rail желали разрушить вокзал Сент-Панкрас (вокзал Юстон уже был снесен в 1961 году). Только эстакады над Найтсбриджем и Пикадилли-серкус решили не строить.

Корпорация лондонского Сити хотела избавиться от рынков «Леденхолл» и «Биллингсгейт». Британский музей настаивал на сносе южной части Блумсбери. Королевский колледж искусств стремился снести северный конец Куинс-гейт в Кенсингтоне. Электростанции в Бэнксайде и Баттерси были выведены из эксплуатации и теперь находились под угрозой. Сити-клуб на Олд-Брод-стрит должен был исчезнуть, как и отель «Лангем» (Langham) напротив Би-би-си. И сегодня нелегко представить себе город, каким его видело и планировало лондонское правительство в начале того десятилетия.

К концу десятилетия этих утрат удалось избежать, и не за счет действий чиновников или изменения их позиций, а за счет массовых протестов, организованных такими группами, как «Георгианская группа», «Викторианское общество» и «Спасем наследие Британии», действовавшими при участии средств массовой информации и местных активистов. Поэт Роберт Грейвс возглавил кампанию, в результате которой мост Альберта в Челси был спасен от бульдозеров. Центральная опора моста, как оказалось, оставалась вполне надежной опорой. Были спасены «Лангем», Сити-клуб и вокзал Сент-Панкрас. Другая кампания, запущенная газетой Evening Standard в 1974 году, позволила выгнать чиновников из Сомерсет-хауса, а их автомобили – с конногвардейского плаца.

Не всегда в подобных битвах удавалось победить. Террасный ряд, состоящий из великолепных особняков семейства Ротшильд, исчез с Пикадилли со стороны площади Гайд-парк-корнер; вместо них был выстроен пресный современный отель. Анклав улиц XVIII–XIX веков во владении Норфолк к югу от Олдвича был стерт с лица земли, причем здания, пришедшие на смену прежним, были настолько уродливы, что к настоящему времени их также успели снести. Георгианскому северу Блумсбери нанес чудовищный урон архитектурный вандализм Лондонского университета. Площади Воберн-сквер и Торрингтон-сквер были снесены почти подчистую. Имперский колледж разнес вдребезги викторианский Имперский институт – от него осталась только башня. Учреждения образования и культуры оказались самыми ярыми разрушителями архитектурного наследия Лондона.