Краткая история Лондона

Одним из последствий этого замораживания заселения стало резкое прекращение дрейфа лондонцев на запад, существовавшего с XVII века. Новые лондонцы перемещались на восток, колонизируя прежде стоявшие без жилья акры Доклендса, где ныне возводились высотные жилые комплексы с заборами и воротами. В Лондоне земли вообще было в достатке: мало было земли, изначально интересной частным застройщикам. В 2014 году агентство Stirling Ackroyd выявило в Большом Лондоне, в основном на востоке, достаточно места под застройку, чтобы расселить полмиллиона человек. Не было и проблем со спросом, по крайней мере со стороны международных инвесторов. На Собачьем острове планировалось построить самое высокое жилое здание Европы – 67-этажный «Шпиль Лондона» с 861 квартирой, каждую из которых предстояло продать на рынке в среднем за 1 миллион фунтов.

Восточнее Доклендса лежал совсем другой Лондон, пока почти не застроенный. Дагенем, Рейнем и Дартфорд редко фигурировали в каких-либо стратегических планах и уж тем более в каких-либо путеводителях по Лондону. Восточные извивы Темзы всё еще в точности соответствовали описанию Джозефа Конрада из «Сердца тьмы»: «…она похожа на огромную змею, развернувшую свои кольца; голова ее опущена в море, тело извивается по широкой стране, а хвост теряется где-то в глубине страны»[177]. Иногда делались попытки дать этой территории новые названия, например «Коридор Восточной Темзы» и «Ворота Темзы». Бродя по этим местам, вы могли бы вообразить себя в устье Хамбера или Северна, а то и на пустующих землях Лонг-Айленда в Нью-Йорке. Все это говорило о том, что, вопреки всем жалобам на то, что в Лондоне кончается земля, новые площади для заселения имелись. В 2000-х годах идея Джонсона о новом городском аэропорте в эстуарии Темзы была отвергнута как нереалистичная, хотя как раз тогда Гонконг реализовывал именно такой проект. По мере того как пробки и загрязнение воздуха все больше душили Западный Лондон и разгорались баталии об очередном расширении Хитроу, становилось ясно, что будущее города все-таки может быть связано с территориями к востоку.

Конец бума

К 2016 году наступили очевидные последствия подъема рынка недвижимости в предыдущие десять лет. Цены на дома в Лондоне достигли плато, а затем фактически начали падать, хотя масштабы падения варьировались в зависимости от территории и методики исследования. Отдельные свидетельства говорят о том, что в богатых районах продажи упали на 10–20 %. В первом небоскребе Лондона «Центр-Пойнт» офисы были переделаны в квартиры класса люкс, но продать их оказалось очень трудно; половина так и осталась пустыми. В 2018 году риелторы сообщали, что в Лондоне на рынок поступает 54 000 квартир с ценой порядка 1 миллиона фунтов стерлингов, а количество покупателей на эти квартиры, по оценке, составляло 4000 в год. На модели настоящего и будущего Лондона в офисе НЛА на Стор-стрит город похож на подушечку для булавок: в системе планирования предусмотрено аж 540 двадцатиэтажных (а то и выше) домов вдобавок к 250 уже построенным или строящимся.

В подавляющем большинстве этих домов должны были располагаться элитные квартиры. Полувековой упадок высотного строительства, звездный час которого был связан с послевоенным сооружением муниципального жилья, сменился новым триумфом. Высотки стали тем же, чем была площадь для георгианского города, – определяющей чертой городской среды. Вопрос был только в том, кто станет покупать эту недвижимость и сколько у этого «кого-то» должно быть денег. Высокая стоимость обслуживания этих домов и зависимость рынка от иностранных покупателей означали, что Лондон вновь платит за историческую неспособность регулировать свой рост и давать укорот бешеной спекуляции недвижимостью. Город строил дома, но не предпринимал никаких усилий, чтобы обеспечить их наполняемость жильцами – или хотя бы решить, кто там будет жить.

Постепенно стали очевидны результаты недавней эпохи столичного градостроительства. От четверти до трети Центрального Лондона теперь подлежало охране – достижение замечательное, которое фактически навсегда стабилизировало облик города XIX и XX веков. Но теперь заповедные зоны все больше и больше выглядели прогалинами в городских джунглях, окруженными неконтролируемой плотной высотной застройкой. Так, заповедными были три четверти Вестминстера, но эту охраняемую территорию пронзали скопления башен вокруг подокруга Виктория и канала Паддингтон-Бейсин, равно как и везде, где застройщики смогли проскользнуть через сети запретов, например у Мраморной арки и на площади Гайд-парк-корнер. В отсутствие всякого плана и координации вдоль Сити-роуд в Ислингтоне, вокруг паба «Слон и замок», в случайных точках близ реки без предупреждения взмывали вверх новые здания. Темза оказалась безнадежно похожей на каньон. Горизонт Лондона стал весьма хаотичен на вид.