Краткая история насекомых. Шестиногие хозяева планеты

«Квартирный вопрос» сыграл особую роль в эволюции эусоциальных перепончатокрылых. Все они – пчелы, муравьи и складчатокрылые осы – принадлежат к группе жалящих (Aculeata). Многие из них уже просто в силу наличия жала (видоизмененного яйцеклада), особенностей охоты и выкармливания потомства были запрограммированы на строительство нор и укрытий. Жан Анри Фабр воспел виртуозность, с какой сфекс и другие одиночные осы-парализаторы втыкают жало в нервные узлы жертвы, ввергая ее в неподвижность. Гусеница, в которую отложил яйцо обычный паразитоид, продолжает активно двигаться и может сама позаботиться о себе. Но вот парализованную гусеницу нельзя бросить просто так – ее обязательно утащат конкуренты, склюют птицы или съедят падальщики. Поэтому осы-парализаторы вынуждены выкапывать норки, чтобы прятать туда обездвиженную добычу с отложенными на нее яичками. Прочие паразитоидные перепончатокрылые норок не строят, поэтому, несмотря на свое зашкаливающее разнообразие, они ни разу не перешли к эусоциальности[298].

Некоторые виды одиночных ос, вместо того чтобы за один раз заготовить для будущей личинки большое насекомое или паука, запечатать норку и улететь навсегда, снабжают потомство мелкой добычей, например тлями или мушками. Они периодически возвращаются в норку, чтобы кормить личинку, как птица прилетает в гнездо кормить птенцов (энтомологи называют это прогрессивным снабжением). Но закапывать вход в норку перед каждым вылетом на охоту и затем вновь откапывать его было бы слишком нерационально. Поэтому преимущество получают те осы, что на время отлучки могут оставить на посту другую взрослую осу, которая бы следила, чтобы чужаки или паразиты не забрались в гнездо. Так появляется стимул к коллективному использованию норки – и вот уже перед нами осиная коммуна, живущая в четырех стенах. Иногда она состоит из матери и ее подросших дочерей, иногда – из независимых самок, объединивших усилия для постройки гнезда.

Современные коммунальные осы-сфециды и осы-эвмены, которые занимают одну норку и по очереди стерегут вход, часто воруют добычу из ячеек своих напарниц, чтобы скормить ее собственным личинкам[299]. Такая внутренняя конкуренция порой рискует свести на нет плюсы от кооперации. Поэтому одна из самок, самая крупная и агрессивная, может заставить своих сожительниц на время отказаться от размножения. Вместо того чтобы кормить собственных личинок, подчиненным самкам приходится заготовлять провиант для потомства «командирши», подспудно надеясь в случае смерти последней занять ее место. Даже у некоторых низших муравьев рабочие особи начинают спариваться и откладывать оплодотворенные яйца, если царица, основавшая гнездо, состарилась и умерла[300]. Но ждать своей очереди иногда приходится очень долго. Подсчитано, что у некоторых ос-полистин 25–50 % самок в гнезде так никогда и не приступают к размножению, для других видов этот показатель еще выше. Конечно, прождать всю жизнь без толку и умереть бездетным – это неприятно, но если ты попытаешься основать гнездо в одиночку, то твои шансы на успех будут еще меньше.

Перед точно такой же дилеммой, что и перепончатокрылые, стоят птицы, живущие небольшими семейными коммунами, как, например, зеленый лесной удод в Африке или голубая кустарниковая сойка в Северной Америке. Этим птицам требуется собственный участок территории для размножения и поиска пропитания, который они должны защищать от конкурентов. В одиночку это сделать невозможно, остается полагаться на помощь родни. Особенно трудно приходится тем видам, которым для гнездования нужно дупло. Свободное дупло в лесу – это такой же дефицит, как и никем не занятая губка на коралловом рифе. Поэтому оперившиеся слетки вынуждены оставаться с родительской парой в следующий сезон, помогая ей выкармливать новый выводок птенцов, подобно осам, которые приносят добычу для личинок доминирующей самки. Однако рано или поздно родители умирают, и тогда дупло или участок территории по наследству отходит к их детям, чтобы те наконец тоже могли создать семью. Иногда ожидание затягивается: у разных видов коммунальных птиц доля взрослых особей в группе, которые так и не оставляют потомство, колеблется в пределах 17–79 %[301].