Краткая история насекомых. Шестиногие хозяева планеты

Как-то раз солнечным, но прохладным днем, какие часто выдаются в Сеуле в начале ноября, я, праздно шатаясь по городу, купил билет на экскурсию по конфуцианскому святилищу Чонмё. До начала экскурсии оставалось больше часа, и, чтобы скоротать время, я решил пообедать в одном из местных ресторанчиков. Листая меню, я наткнулся на странное блюдо под названием Spicy Pupa Soup (острый суп из куколок). Инстинкт энтомолога сразу же взыграл во мне, заглушив голос голодного желудка, который робко увещевал заказать какую-нибудь нормальную еду. Минут через 15 официант уже нес дымящуюся железную миску, доверху наполненную овощами вперемешку с вареными куколками тутового шелкопряда. Так произошло мое первое знакомство с блюдами из насекомых, если не считать таракана, съеденного в школе на спор за пять рублей во время генеральной уборки в классной комнате.

Куколки тутового шелкопряда – побочный продукт производства шелка. Как известно, гусеницы этих насекомых перед окукливанием плетут себе коконы из шелковой нити. Чтобы размотать ее, шелководы обдают коконы кипятком, а умерщвленных куколок (куда только смотрят защитники животных!) вытряхивают наружу. На килограмм шелка-сырца выходит примерно 8 кг куколок (2 кг в сухом весе)[408]. Их часто пускают на корм скоту или домашней птице, а иногда едят и сами. В Корее, Китае, Индии и других азиатских странах куколки шелкопряда считаются деликатесом, но лично мне они, врать не буду, не показались верхом совершенства. По вкусу куколки из корейского супа больше всего похожи на крапиву, ошпаренную кипятком, которую иногда добавляют в летние салаты. В этом нет ничего удивительного, учитывая растительноядную диету гусениц. Приближалось время экскурсии, я честно работал ложкой, но так и не доел россыпь куколок, оставшуюся на дне тарелки…

Если западному человеку энтомофагия (поедание насекомых) кажется чем-то диким, то во многих регионах Африки, Азии и Нового Света она испокон веков является частью местной кулинарной традиции. Согласно докладу ООН, опубликованному в 2013 г., около 2 млрд жителей планеты регулярно употребляют в пищу насекомых. Помимо тутового шелкопряда, насчитывается еще около 1900 видов насекомых, которые входят в рацион разных народностей. Я помню, что у нас на кафедре энтомологии МГУ хранилась коробка с водными клопами-белостоматидами, каждый размером с ладонь. Кто-то давным-давно купил их в качестве учебного пособия на рынке в Китае, где этих гигантов обжаривают в масле и добавляют в различные блюда. В Нигере школьники покупают жареную саранчу в маленьких пакетиках и грызут ее на переменах, как чипсы или сухарики. Жители Киншасы, столицы Конго, ежегодно съедают почти 100 т гусениц бабочек-павлиноглазок, известных как мопане.

От подобных примеров веет экзотикой, из-за чего может сложиться ошибочное впечатление, будто энтомофагия – это что-то предельно далекое от нашей культуры. На самом деле, чтобы поглядеть на энтомофага, достаточно зайти в любой православный храм. Просто поднимите глаза на иконостас, и рядом с иконой Христа над Царскими вратами вы увидите икону, изображающую человека с косматой бородой и длинными всклокоченными волосами. Это Иоанн Креститель, который, согласно Евангелию от Матфея, жил в пустыне, где «пищею его были акриды и дикий мед». Многим толкователям было не по себе от мысли, что почитаемый пророк мог брать в рот насекомых, и они пытались доказать, будто под словом ἀκρίspanδας в евангельском тексте имелись в виду стручки рожкового дерева. Но современные библеисты уверены – речь в этом фрагменте идет о саранче. Семейство настоящих саранчовых по-латыни так и называется – акридиды (Acrididae)[409]. Кстати, в отличие от угрей, креветок и свинины, в саранче с точки зрения иудейского закона нет ничего нечистого: в главе 11 Книги Левит иудеям прямо разрешается есть «саранчу с ее породой».

* Kelhoffer J. A. The Diet of John the Baptist: “Locusts and Wild Honey” in Synoptic and Patristic Interpretation. Tübingen: Mohr Siebeck, 2005.

Может быть, во времена Иоанна Крестителя саранча и была пищей бедняков и аскетов, но несколькими столетиями ранее на Ближнем Востоке она считалась деликатесом, достойным царского стола. Во дворце ассирийского царя Ашшурбанапала в Ниневии (VII до н. э.) найден барельеф со сценой пиршества, где двое слуг несут связку гранатов и саранчу, наколотую на палочки (рис. 16.1), – месопотамский аналог канапе, надо полагать. Насекомыми были не прочь полакомиться и в античном мире. Аристотель в «Истории животных» (книга V) давал рекомендации по сбору съедобных цикад: самые вкусные, по его словам, самки с белыми яйцами внутри. Плиний Старший в «Естественной истории» (книга XVII) сообщал о неких червях, которых гурманы-эпикурейцы извлекают из стволов дуба и затем откармливают мукой. Энтомологи предполагают, что этот деликатес – римляне называли его cossus – был не чем иным, как личинками жуков-усачей.