Краткая история науки

Вполне вероятно, что Декарт был шпионом и, скорее всего, работал на католиков, к которым всегда сохранял лояльность.

Когда его приключения только начинались, 10 ноября 1619 года в теплой, освещенной углями в печи комнате пребывавший в полусне Декарт сформулировал два умозаключения. Во-первых, если он когда-либо попробует добыть знания, то он придет к ним сам по себе, а не изучая писания Аристотеля и других авторитетов древности. Необходимо начать все снова, с начала. Во-вторых, единственный способ начать снова состоит в том, чтобы во всем сомневаться!

Позже той же ночью его посетили три сна, которые он понял так, что его выбор получил благословение свыше. Тогда Декарт ничего не опубликовал, и вообще его военная карьера только начиналась, но в этот ключевой день (и ночь) он вступил на путь, выстроенный из попыток объяснить Вселенную и все в ней и из попыток сформулировать правила, которые могут помочь другим получать надежное научное знание.

Сомневаться во всем означает ничего не принимать на веру, а понемногу, кусочек за кусочком соглашаться с тем, в чем можно быть уверенным. Но в чем он мог быть уверенным? В первую очередь – в единственной вещи: именно он запланировал этот научный и философский проект. Он размышлял, как прийти к надежному знанию, ну а проще говоря – он размышлял!

«Cogito, ergo sum», – написал Декарт на латыни, «Я мыслю, следовательно я существую». Я существую потому, что имею эти мысли. Это простое утверждение стало для Декарта отправной точкой, но мы-то можем сказать: прекрасно, но что дальше? Для Декарта из первой мысли немедленно выводилось далеко идущее заключение. Я существую, поскольку я мыслю, но я могу вообразить, что могу мыслить без тела. Тем не менее, если у меня будет тело, но не будет возможности размышлять, я об этом не узнаю. Следовательно, мое тело и моя мыслящая часть (разум или душа) должны представлять две отдельные сущности.

И это оказалось базисом дуализма, точки зрения, согласно которой Вселенная сформирована двумя принципиально отличающимися началами: материей (например, человеческое тело, кресло, камень, планета, собаки и кошки) и духом (человеческий разум или душа). Декарт таким образом настаивал, что наши разумы – то, с помощью чего мы осознаем собственное существование – занимают особое место в мироздании.

Само собой, люди и до Декарта и после него признавали, что человек – животное очень специфическое. У нас есть такие способности, которыми больше никто на Земле не обладает: читать и писать, выводить смысл из сложной картины окружающего мира, строить реактивные самолеты и проектировать атомные бомбы. Специфичность вовсе не была чем-то новым в размышлениях Декарта по поводу разделения тела и разума.

Поразительным оказалось то, что он сделал со всем, лежащим вне разума, с внешним миром. «Разум и материя – то, из чего создан наш мир, – заявил Декарт, – и материя является субъектом науки». Это означает, что материальная, не-мыслительная часть того, как мы функционируем, может быть понята в простых физических терминах. Кроме того, это означает, что все растения и животные, не имеющие души, тоже могут быть сведены до материи, организованной определенным образом.

Деревья и цветы, рыбы и слоны в некоторой степени не более чем сложные машины. Если верить Декарту, они всего лишь вещи, которые могут быть поняты до конца.

Декарт знал об автоматонах, механических фигурах в виде живых существ, специально изготовленных так, чтобы они могли двигаться и делать определенные вещи (сейчас мы бы назвали их роботами). Например, множество городских часов семнадцатого века украшены маленькими движущимися фигурками, чаще всего – человеком, выходящим раз в час, чтобы ударить в гонг.

Они были в моде во времена Декарта, а многие функционируют и до сих пор.

И люди тогда задумывались – ага, если мы можем изготавливать такие хитрые механизмы, способные двигаться, изображать животных и людей, то, может быть, найдется более искусный механик, и он сумеет сделать собаку, которая станет есть и лаять, а не только ходить. У Декарта не было желания заниматься этими игрушками, но в его размышлениях растения и животные представали просто как исключительно сложные автоматоны, без реальных чувств, способные только реагировать на то, что происходит вокруг.

Эти машины были материей, которая понималась тогда учеными в терминах механических и химических принципов. Декарт читал работу Уильяма Гарвея о «механической» деятельности сердца и циркуляции крови, и он верил, что она служит доказательством его умопостроений (его собственное объяснение того, что происходит, когда кровь доходит до сердца, и почему она циркулирует, давно забыто).

Он питал большие надежды, что эти идеи смогут помочь нам узнать больше о здоровье и болезнях и в конечном счете дадут человечеству знание о том, как жить если не вечно, то очень долгое время.