Краткая история пьянства от каменного века до наших дней

Хозяин пьет из золотой посуды. Возможно, даже из стеклянной. Изготовление стекла у римлян в последнее время шагнуло далеко вперед, но пока не очень понятно, может ли этот материал соперничать с драгоценными металлами. И все же, как ни крути, хозяин на высоте, а вы — на самом дне. Золота у него хватает, только, как свидетельствует Ювенал, «тебе не доверено золото вовсе / Или уж если дадут, то приставят и сторожа тут же, / Чтобы он камни считал и кривые осматривал ногти». Но скорее всего, доставшийся вам кубок «четыре ножки имеет, разбит уж / И, чтоб держалось стекло, нуждается в серной замазке».

Внешний вид кубка — это еще не все. Главное — насколько им удобно швыряться. Пир затягивался далеко за полночь, а римляне в ту эпоху еще сохраняли остатки былой воинственности. Напившись, они входили в раж и кидались кубками в неугодных. Сын Цицерона запустил кубком в Агриппу (там был сложный вопрос чести). Жена Трималхиона швырнула чашу в супруга (он поцеловал хорошенького мальчика-раба).

Из последнего можно сделать вывод, что кое в чем римляне имели моральное превосходство над греками — на пирах допускалось присутствие женщин. Эпохальный период равенства. Сам Сенека отмечал, что «женщины и полунощничают, и пьют столько же, состязаясь с мужчинами в количестве масла и вина, так же изрыгают из утробы проглоченное насильно, вновь измеряют выпитое, все до капли выблевывая, и так же грызут снег, чтобы успокоить разбушевавшийся желудок»[26]. Судя по всему, римский пир заканчивался так же, как и начинался, — рвотой.

Нет, доброго слова римский пир абсолютно не заслуживает. В его основе была вульгарная, мелочная, отвратительная похвальба властью со стороны богатеев и паразитизм со стороны неимущих. Трудно найти римского литератора, который не зачерпнул бы из сосуда своего красноречия, чтобы облить эти пиры презрением. Почитаешь, и странно становится, что туда вообще кто-то ходил.

Единственным, кто нашел в себе силы воспеть римский пир, был Гораций — причем пир этот давал он сам. Но я должен показать обе точки зрения, тем более что пир Горация и вправду выглядит пристойно, пусть хозяин и уточняет в начальных строках, что ужин устраивает камерный, вегетарианский. Да, он тоже (как и все римляне) разливается соловьем о винах, которые намерен подать, но все-таки его званый ужин выглядит почти уютным. А в пригласительном послании мы находим так редко встречающуюся у римлян похвалу опьянению:

Выход чему не дает опьянение? Тайны раскроет,
Сбыться надеждам велит, даже труса толкает в сраженье
Душу от гнева тревог избавляет и учит искусствам.
Полные кубки кого не делали красноречивым,
В бедности тесной кому от забот не давали свободу?[27]

Далее Гораций обещает проследить за чистотой салфеток и напоминает, что после пира наступает праздничный день — значит, можно будет выспаться. Пиры заканчивались за полночь, гости расходились в темноте, пробираясь по неосвещенным улицам Рима. Наутро их ждал последний этап римской попойки — такой есть и у нас, и зовется он «похмелье». Исчерпывающее его описание дает Плиний Старший:

А тем временем в лучшем случае люди не видят, как встает солнце, и укорачивают свою жизнь. Вот почему бледны и обвислы щеки, гноятся глаза, руки дрожат и опрокидывают полные чаши — вот оно, немедленное наказание! И сон, тревожимый фуриями, бессонница по ночам и, наконец, полная награда за пьянство — чудовищный разврат и наслаждение злом. На следующий день изо рта пахнет, как из долия, все забыто, памяти как не бывало! И люди заявляют, что они ловят жизнь на лету; мы ежедневно теряем вчерашний день, а они теряют и завтрашний.

ГЛАВА 9 Темные века

Как ни парадоксально, римское вино проникло туда, куда так и не довелось ступить ноге римского воина. Римская армия вторглась в Германию, дошла до Тевтобургского леса, была уничтожена и больше в этих краях о себе не напоминала. Римское вино попало в Германию, добралось до Тевтобургского леса, было уничтожено в пересохших глотках германцев, и вот его-то не раз поминали добрым словом.

Глотки у германцев пересыхали непрерывно. Если вам кажется, что варварское германское племя круглый год справляло примитивный Октоберфест, вы недалеки от истины.

Беспробудно пить день и ночь ни для кого не постыдно. Частые ссоры, неизбежные среди предающихся пьянству, редко когда ограничиваются словесною перебранкой и чаще всего завершаются смертоубийством или нанесением ран[28].

Это свидетельство римского историка Тацита, который утверждал в том же трактате, будто германцы все политические решения принимают, основательно набравшись, поскольку тогда на языке у всех то же, что на уме: