Краткая история цинизма

Разумеется, в книге напрочь отсутствует понимание, что научение всем элементам Школы возможно без любых средств принуждения. Но поскольку взгляд автора обращен строго в прошлое, то это простительно и не особо коробит.

Не пытаясь разгадать будущее Школы или пророчествовать о нем, — автор очень дотошно и мудро препарирует прошлую и современную практику Cadre Noir, которая, по сути, есть сложная разновидность этого прошлого.

«В течение семнадцати лет, которые я провел в качестве конюшего Cadre Noir, я констатировал, что знание элементов, выполняемых в поднятом состоянии, часто было поверхностным. В ходе моих лекций или разговоров я заметил, что множество убеждений было основано на безосновательных или слишком свободно трактуемых утверждениях. Даже в недрах нашего учреждения реально не существует документа, который бы норматировал практику выполнения Высоких элементов. Мы лишь продолжаем традицию, основанную на ежедневной практике и передаваемую устно поколениями конюших». (Стр. 9.)

Забавно наблюдать, с какой деликатностью автор кружит вокруг сложной для «кадрнуарщика» темы — темы Антуана де Плювинеля.

Революционер, бунтарь Плювинель, человек который начал во имя лошади ломать традиции Школы сразу же, как только они зародились, — Плювинель — не особо почитаемая фигура в классическом французском дрессаже.

Четкая ориентация французской Школы на Гериньера, Сонье, Ля Бруэ, ставших в истории оппонентами Плювинеля, — в Сомюре не просто обозначена, но и очень ярко аффектирована.

Большинство авторов, вообще, как от чумы или черта шарахается от одного упоминания Антуана.

Барри деликатен и поминает великого Мастера. Прохладно, вскользь, но поминает.

Опять-таки, деликатненько, не устраивая особого погрома, очень снисходительно усмехаясь поколениям дилетантов, трещащих о «военном происхождении» Школы, Барри доламывает этот миф.

Из уст офицера — преподавателя кавалеризированного Cadre Noir насмешка над этой «теорией» особенно ценна. Барри то пишет сам, то блестяще оперирует первоисточниками: «Уже в 1612 году Соломон Де Ля Бруэ предостерегал против смешения военной верховой езды и верховой езды на манеже».

Это объяснение будет повторено Гаспаром де Сонье в «Кавалерийском искусстве», опубликованном в 1756 г.:

«Так как для того, кто смотрит на курбеты и все разновидности прыжков, такие как croupades, ballotades или кабриоли, я сообщаю: они не служат ничему военному, для боевой лошади они настолько не нужны, что могут считаться вредными».

В другом месте Сонье добавляет:

«В то время как лошадь поднимается, чтобы выполнить куроет, враг всегда воспользуется случаем, чтобы занять господствующее положение по отношению к всаднику или убить его, ничем не рискуя».

Барри с совершенно непроницаемой физиономией касается и нововведений генерала Л'Отта — самого больного места Сомюрской школы.

Известно, что практик и адепт чистого кавалеризма и военного применения лошади — безумный Л'Отт дошел до запрещения в Высокой Школе не только курбетов и песад, но даже и пиаффе было «навсегда» проклято и изгнано из Школьной практики.

«Однако, под влиянием генерала Л'Отта, который запретил практику Высокой Школы, элементы, выполняемые в поднятом состоянии, должны были бы исчезнуть».

Столь же разумны и основательны для историков Школьной посадки выводы и наблюдения Барри об изменении положения корпуса всадника на песадах в течение трех веков.

Забавно наблюдать, как глубоко скрыт яд в строчках, посвященных Венской Школе.

Конфронтация Вены и Сомюра — мало известна публике, но это древняя и непримиримая конфронтация.

Школы, впрочем, плюясь друг в друга ядом, НИКОГДА не перешли границы приличий и всегда старались делать это совершенно непонятным и незаметным для непосвященных образом.

Барри прелестно соблюдает и эту традицию…

Вместо фотографий Венских репетиций, он размещает рисунки… несколько карикатурного свойства. Физиономии «венцев» на этих рисунках аккуратно обыдиочены, а метода постановки на курбет выглядит особо варварской.

Но… это заметно, если в картинку вглядывается посвященный.