Краткий конспект истории английской литературы и литературы США

Возможно, для Джойса человек состоит из черт возвышенно-интеллектуальных, какие он показал у Стивена Дедалуса, и из той грубой чувственности, чревоугодия, приземленности, какая свойственна Блуму. Не зря ведь когда оба героя глядят в зеркало, то вместо своих отражений видят лик Вильяма Шекспира!

Роман можно толковать по-разному, ему посвящены многие и многие исследования.

Судьба книги была громкой. Молва о ней разнеслась еще до выхода в свет. Роман запрещали в США и Англии в то самое время, как его уже почитали литературной классикой: цензоры сочли его безнравственным за множество интимных подробностей человеческого бытия. Лишь в 1933-м, после вошедшего в историю шумного процесса, роман разрешили к публикации. Переводы романа появились на разных языках, но оказалось, что это изнурительный труд, рассчитанный на много лет. В 1993-м в России появился наиболее полный и интересный перевод, авторы которого работали над ним — один более десяти, а другой около двадцати лет.

ВИРДЖИНИЯ ВУЛФ (1882—1941)

ВИРДЖИНИЯ ВУЛФ — изысканная исследовательница «туманного мира литературных образов».

Развитие литературы «потока сознания» в Англии связано с именем В. Вулф. Она родилась в Лондоне в семье известного литератора сэра Лесли Стивена. От своих родителей она унаследовала классическую красоту и ум. Вирджиния получила домашнее образование. В доме постоянно бывали эссеист Литтон Стрэйчи, художник К. Белл, писатель Э. Форстер, журналист Леонард Вулф, за которого Вирджиния вышла замуж в тридцатилетием возрасте.

Однако истинную страсть, любовь Вирджиния питала только к литературе: «Этот туманный мир литературных образов, похожий на сон, без любви, без сердца, без страсти, без секса — именно этот мир мне нравится, именно этот мир мне интересен», — писала она.

Она умела тонко передать мгновенные ощущения своих героев и бег времени. Увидеть игру света и услышать симфонию звуков. Писательница тонко анализировала психологию своих героев, в то же время полагая, что внутренний мир человека непознаваем.

В романах «Путешествие» (1915), «Ночь и день» (1919), «Комната Джекоба» (1922) происходит постепенное формирование ее творческого почерка. Расцвет писательницы — это романы «Миссис Деллоуэй» (1925) и «На маяк» (1927). К этому времени она была широко известна, ее книги издавались огромными тиражами. Но уже после выхода первого романа с Вирджинией произошел первый нервный срыв, и таких кризисов в ее жизни было несколько.

Потому, вероятно, от одной книги к другой усугубляется и творческий кризис писательницы. Романы «Орландо», «Годы» «Волны», «Между актами» все более удаляются от реальности, утрачивают приметы привычной литературы, в них все как будто безгранично, бесформенно, зыбко. Форстер (бывший на три года моложе, но переживший Вулф на 29 лет) критически заметил: «Она грезит, вызывает видения, но может ли она создавать характеры? Достигает ли она жизненности своих героев?.. Она редко могла обрисовать героя таким, чтоб он остался в памяти». Впрочем, это не помешало писателю испытать влияние как Вирджинии Вулф, так и Джойса, о чем упоминали критики, в том числе и советские.

Роман «Миссис Деллоуэй» — это серия моментальных зарисовок, кадров, фиксирующих отдельные отрезки жизни жителей лондонского Уэст-Энда. Роман не делится на главы, его эпизоды плавно перетекают один в другой, и эта плавность завораживает читателя, вовлекает в непрерывный поток событий, настроений, ощущений героев. Как и в романе Джойса, здесь действие ограничено одним днем. Утром миссис Деллоуэй отправляется за цветами для своего званого вечера. Бой часов Большого Бена отмечает течение, дня, на протяжении которого мы знакомимся с жизнью героини и судьбой живущего рядом, но не знакомого с нею Септимуса Смита, замкнувшегося в себе в болезненном состоянии тоски от одиночества, результатом которого становится самоубийство.

Стена безумия разделяет Смита и любящую его жену. Но одинока и Кларисса Деллоуэй. Пропасть пролегла между нею и ее мужем Ричардом, нет понимания между нею и дочерью Элизабет...

Может показаться, что предмет повествования в книге мелок, пустячен. Но писательница убеждена: нельзя считать, что жизнь проявляется полнее в том, что принято считать большим, чем в том, что принято считать малым.