Краткий курс истории Беларуси IX-XXI веков

Народного поэта Янку Купалу чекисты хотели сделать «руководителем» СОБ. Доведенный до отчаяния, он 22 ноября 1930 года пытался покончить с собой. Откачали. Позже пришлось ему писать покаянное письмо в газету «Звезда». Не выдержав политической травли, 4 февраля 1931 года застрелился бывший президент Беларуской Академии наук Всеволод Игнатовский. Бульдозер репрессий еще только начинал движение, сталинисты не были вполне уверены в успехе своего гнусного предприятия. Поэтому попытка самоубийства Купалы и самоубийство Игнатовского заставили их отказаться от показательного процесса.

Четверых обвиняемых приговорили к 10 годам трудовых лагерей. Еще 86 человек осудили на сроки заключения от 5 до 3 лет. А 77 человек сослали на 5 лет в отдаленные районы СССР. А 18 человек вообще избежали обвинительного приговора, но такой конфуз случился в первый и последний раз.

Дело «Белорусского филиала меньшевиков» (1931 г.). По этому делу проходили 30 человек (в том числе 11 одновременно по делу «Белорусского филиала Трудовой крестьянской партии»).

Дело «Белорусского филиала Трудовой крестьянской партии» (1931 г.). По нему проходили 59 человек (в том числе 39 одновременно и по другим делам). Шестерых приговорили к смертной казни, 19 человек — к лагерям, 34 человека к ссылке.

Дело «Белорусского филиала Промпартии» (лето 1931 г.). По делу проходили 30 человек: 10 приговорили к 10 годам лагерей, остальных к 5 годам.

Дела сельскохозяйственных специалистов (1932 г.). Это дела «Белтрактороцентра» (546 обвиняемых) и «Ветеринарных врачей» (254 обвиняемых). Все 800 были приговорены к различным срокам заключения в лагерях или ссылки. Часть обвиняемых получила смертные приговоры.

Попутно с громкими процессами (все они были внесудебными) «врагов народа» разоблачали и привлекали к ответственности за несовершенные ими преступления в районах. Так, в сентябре 1932 года ГПУ «ликвидировало» в Мозырском районе контрреволюционную организацию «Крестьянских союзов». Ее членами чекисты объявили дореволюционную интеллигенцию — агрономов, землемеров, ветеринаров, зоотехников, всего более 70 человек.

Одновременно с арестами «нацдемов» из библиотек и книжных магазинов изымали все работы арестованных, независимо оттого, имели они причастность к обвинениям или нет. Все, что создавалось в течение многих лет, в том числе до революции (!) — работы по истории, этнографии, географии, литературе, искусству, краеведению, произведения молодых и старых талантливых поэтов и прозаиков, научные исследования специалистов, — после ареста авторов назвали «вредным нацдемовским хламом».

«Вторая волна» репрессий (1933-35 гг.)

На этот раз репрессиям подверглись литераторы, преподаватели ВУЗов, а также деятели национально-освободительного движения, бежавшие в БССР из Западной Беларуси. Мишенью являлся беларуский и польский национализм. Людей запугали до такой степени, что многие горожане (особенно в Минске) боялись говорить по-беларуски или по-польски.

Отмечу в этой связи три фальсифицированных дела: Белорусской Народной Громады (1933 г.); Белорусского Национального Центра (1933 г.); Польской Военной Организации (1933-35 гг.).

Почему я говорю о фальсификации? Да потому, что все без исключения фигуранты этих дел давным-давно реабилитированы, в основной своей массе еще в СССР до 1991 года[186].

Третья волна репрессий (1937-38 гг.)

За 1929-1935 гг. в БССР репрессировали около 46 тысяч человек, из них свыше 13 тысяч (28,2 %) казнили. Затем наступила короткая передышка перед «решающим штурмом».

В январе 1937 года в Москве состоялся процесс по делу «параллельного антисоветского троцкистского центра». А в феврале - марте там же прошел пленум ЦК ВКП(б), открывший дорогу массовому политическому террору в СССР[187].

Именно этот пленум дал идеологическое обоснование и положил начало практической кампании по «ликвидации троцкистов и прочих двурушников» во всем Союзе ССР. В огромных масштабах шли аресты «правотроцкистов», «национал-фашистов», «иностранных шпионов». Их обвиняли в участии в контрреволюционных, антисоветских, диверсионных, шпионско-террористических и повстанческих организациях.

Надо отметить очень важное обстоятельство, на которое первым обратил внимание беларуский исследователь террора Леонид Моряков. Смертные приговоры выносили специальные бригады, приезжавшие в БССР из России. Рассмотрев «конвейерным методом» около 10 тысяч дел и отправив на смерть примерно половину обвиняемых из этих десяти тысяч, такая бригада уезжала, а ей на смену прибывала из Москвы новая. Национальный состав бригад этих «убийц в законе» был достаточно специфическим: русские и евреи!