Краткий курс магического права

Дверь в офис распахнулась еще до того, как я успела постучать.

На пороге стоял Стэн, судя по потрепанному виду, тоже проведший ночь без сна.

При виде него сердце забилось сильнее, но привычной боли я не почувствовала. Как будто внутри лопнул гнойник, и хоть рана еще оставалась, вся гадость из нее уже вышла…

– Алевтина, отлично выглядишь, – заметил секретарь, смерив меня внимательным (и недоверчивым!) взглядом.

Наверное, именно удивление в его голосе придало мне сил вздернуть подбородок и ответить с небрежной улыбкой:

– Спасибо, Стэнли.

Он поднял брови (до сих пор я называла его Стэном, млея от звучания этого имени), но ничего не ответил. Лишь вежливо придержал дверь.

– Алевтина, вы сегодня удивительно хороши, – заметила и госпожа Громова. Сама она сегодня была ослепительна в простом черном платье, отделанном скромным белым кружевом. От вчерашней простуды не осталось и следа. – Глаза сверкают, на щеках румянец.

– Спасибо, – пискнула я, покраснев. Почему-то в присутствии Элеоноры Громовой я все равно ощущала себя замарашкой.

– Надеюсь, это не помешает вам плодотворно работать, – с отчетливой иронией заметила она, и я покраснела еще гуще.

Кажется, вчерашние разборки со Стэном от нее не укрылись.

– Не помешает! – заверила я с жаром и мышкой проскользнула за свой стол.

Нет уж, больше никаких любовных историй! Они приносят только боль и разочарование.

Зачем мне это?!

Второе судебное заседание по делу супругов Блаваш началось с опозданием часа на два. Все уже извелись, даже червяк выглянул из своей банки и выдал возмущенный монолог о бессовестности некоторых судей. Прочувствованная речь Васисуалия имела некоторый успех: любопытные секретарши приоткрывали двери и сдержанно хихикали.

Даже рыдающая в уголке фея (кажется, какое-то решение суда ее очень разочаровало) не испортила общего веселья.

Только госпожа Громова не скучала: она вынула из портфеля какие-то бумаги и принялась что-то записывать…

Наконец нас позвали в зал.

Судья, окинув взглядом собравшихся, тяжко вздохнул (глаза бы мои вас не видели!) и велел мрачно:

– Секретарь, доложите список явившихся лиц.

– В судебное заседание явились истец Магдалена Антуанетта Элизабет Таисия Блаваш, ответчик Себастьян Блаваш, их представители, а также кладбищенский червь…

– Могильный! – возмутился Васисуалий. – Попрошу без оскорблений! Я буду жаловаться!

– В чем вы усматриваете оскорбление? – поднял брови судья.

– Я могильный червь! – гордо сообщил Васисуалий. – Могильный, а не кладбищенский!

– А в чем разница? – скептически поинтересовался судья.

– Ну как же! – Васисуалий приосанился (если, конечно, это слово применимо к червяку!) и разъяснил важно: – Могильный – это значит, у меня есть частная могила. А кладбищенский так…

– Бомж, – не выдержала я, – ну, то есть без определенного места жительства.

И вжала голову в плечи под укоризненным взглядом госпожи Громовой.

– Именно! – обрадовался Васисуалий. – Хорошее слово!

Похвала, пусть и от червяка, была приятна.

– И какая же могила принадлежит вам? – вдруг уточнил судья, занеся карандаш над своим блокнотом.

– Третья справа! – гордо ответил Васисуалий.

– А вашим… детям? – что-то записывая, продолжил судья.

– Пятая и восьмая в шестом ряду!

Кажется, Васисуалий действительно ужасно гордился своим статусом частного собственника!

– Итак, сторона ответчика уточнила встречные исковые требования. – Судья лениво пролистал толстую пачку документов. – И предоставила сертификаты соответствия на всю имеющуюся паутину, а также справку от ветеринара о том, что на его попечение переданы здоровые пауки в количестве тридцати трех с половиной штук.

– Как это – с половиной? – простодушно удивился Васисуалий.

Кажется, он чувствовал себя хозяином положения. Удобно оперся на край банки, как на спинку кресла.

– Это означает, что в тот момент одна из самок как раз поедала самца после спаривания, – со скучающей миной объяснил некромант.

Я представила и содрогнулась. Гадость какая!

– Жаль, – фыркнула госпожа Блаваш, – что женщинам так нельзя!

– Следовательно, в настоящий момент речь идет уже о тридцати трех пауках, – вмешалась представитель ответчика, торопясь погасить ссору. Видимо, она опасалась, что истица потребует… эээ… извлечь останки бедолаги самца и тоже поделить. В равных долях.

И госпожа Блаваш охотно сделала бы мужу любую гадость.

– Мы не возражаем, – тонко улыбнулась госпожа Громова, предостерегающе наступив на ногу клиентке.

– Значит, стороны не оспаривают перечень имущества, которое является их совместной собственностью? – с явным облегчением заключил судья.

Ему явно не хотелось разбираться, был ли конкретный зомби поднят ответчиком или, например, подарен лично истице ее подругой.

– Не оспариваем, – дружно согласились адвокаты. Переглянулись, потом со своего места поднялась представитель ответчика.

– Однако мы полагаем, что оценка имущества, приведенная истицей, явно несправедлива.

– То есть вы заявляете ходатайство о проведении оценки? – уточнил судья.