Краткий миг

— Может быть, может быть… хорошо бы, — протянул Богдан. — Но я тем не менее подготовил тебе ссылки на несколько довольно серьёзных публикаций. Прочти их, они того сто́ят.

— И это всё, что тебя беспокоит? — уточнила Прасковья.

— Да, всё, — кивнул он. — Но эта мелочь может оказаться тем облачком из «Капитанской дочки», из которого возник буран. Бояться, а тем более паниковать — не надо. Бояться вообще ничего не надо, но надо знать. Прочти, пожалуйста. Обещаешь?

— Ну, хорошо, — согласилась Прасковья.

Начала читать, но отвлеклась и не закончила. Надо попросить референта сделать подборку на эту тему.

64

С утра, кормя Андрюшку, зачем-то прослушала гороскоп на неделю: просто поленилась выключить радио. Гороскоп обещал её знаку, Тельцу, важную встречу с человеком из прошлого. «Машка что ли опять заявится», — подумала вяло: со своими родными, решительно отвергшими Богдана, она отношений не поддерживала, хотя Богдан время от времени порывался поехать к её родителям. Она не разрешала: к чему нарываться на оскорбления? Пожала плечами и выключила астрологов.

Она уже выходила на службу — ненадолго, в перерывах между кормлениями, но и это дисциплинировало сотрудников. Их дом в Соловьёвке был почти готов, Рина закупала домашний обиход, а они всё жили и жили в той самой съёмной квартире в Столешниках: очень уж удобно жить в двух кварталах от работы.

Когда возвращалась домой, при повороте с Тверской с ней рядом оказался высокий брюнет в клетчатой кепке и в чёрной куртке, показавшийся чем-то знакомым.

— Прасковья Павловна, — проговорил он более утвердительно, чем вопросительно.

— Да, это я, — подтвердила она.

— Добрый вечер. Я Родион Чернов, — деловито проговорил мужчина. — Мне необходимо говорить с Вами и с Богданом. Это ургентно.

Было ясно, что Родион давно не говорит по-русски.

— Рада Вас видеть, Родион, — радушно ответила Прасковья. Она и впрямь была более рада, чем не рада. — Я живу тут рядом, Богдан дома.

— Я знаю, где Вы живёте, и Ваш личный телефон тоже знаю, и даже адрес Вашего нового дома знаю, но мне не хотелось предупреждать. Я решил, что так будет лучше. Богдана я тоже не предупреждал.

— Лучше так лучше, — согласилась Прасковья.

«Точно так же, без предупреждения, пришла когда-то «чёртова бабушка». Видно, у чертей так принято», — подумала Прасковья.

Молча вошли в подъезд, поднялись на второй этаж. Прасковья открыла дверь своим ключом.

— Богдан, к нам гость, — проговорила она в прихожей с несколько наигранной бодростью.

Богдан всмотрелся и сразу узнал:

— Ты? Решился навестить ослушника и арестанта?

— Могу себе позволить навещать кого угодно и где угодно, не докладывая начальству, — ответил Родион серьёзно. — Дослужился, — проговорил он с непонятным недовольством.

— Ваше превосходительство что ли? — засмеялся Богдан. Прасковье показалось, что засмеялся невесело.

Мужчины запоздало и неловко обнялись.

— Идите в гостиную, я покормлю ребёнка и присоединюсь, — сказала Прасковья. — У нас, Родион, малыш. Я Вам его потом покажу.

— Покажите, конечно, но я не ценитель, — покачал головой Родион.

— Да-да, я помню, Вы не любите детей, — согласилась Прасковья.

— Не то, что не люблю, но предпочитаю взрослых, — Прасковье послышалось что-то от прежнего насмешника.

— Ну вот и отлично, поговорите, а я скоро вернусь. Она удалилась в детскую, где уже орал её дисциплинированный ребёнок, привыкший к расписанию кормлений.

Когда Прасковья вернулась, уложив Андрюшку, мужчины сидели на кухне и пили чай. По соображениям Прасковьи, им следовало бы пить что-нибудь покрепче.

— Родион, может, вы хотите есть: тут очень удобно, можно заказать из ресторана прямо внизу.

— Предлагал, не хочет, — пояснил Богдан.

При ярком освещении Прасковья с интересом рассмотрела Родиона. В хорошей форме, даже седины мало. Под тонким трикотажем водолазки видны рельефные мышцы. По-прежнему густые волосы, как и положено у чертей. Богдан когда-то объяснял: выражение «чёрта лысого» именно и означает «ничего», потому что лысых чертей не бывает; густая пышная шевелюра им нужна, чтобы скрыть рожки. Но было в Родионе и нечто новое, что его упорно старило — Прасковья не поняла, что именно.

Она заметила, что и Родион её искоса рассматривает. Всем троим было неловко.

— Ну что ж… вы снова вместе, — наконец проговорил он. — Очень рад.

— Когда-то на нашей свадьбе ты сказал: «Главное — будьте. В наши дни это главное, остальное приложится», — припомнил Богдан. — Как насчёт того, чтобы выпить за это?

— Потом… не сейчас, — поморщился Родион. — Мы непременно выпьем за это нетривиальное достижение — просто быть, но выпьем чуть позже. Ты прав: в нынешнее время просто быть — уже подарок судьбы. Вот об этом я хотел бы говорить, — произнёс он как-то по-иностранному. Богдан напряжённо-вопросительно смотрел на него.

— Прасковья, и ты, Богдан… — начал он неловко. — Я вот что имею сказать… Я намеренно не говорил этого Богдану и ждал Вас. Словом, Прасковья, Вы должны немедленно выйти в отставку. И жить частной жизнью.

«Вот те на!» — с изумлением подумала Прасковья, но промолчала, ожидая продолжения. Родион продолжил: