Краткий миг

— Кухня, дети, пропаганда! — он, извиняясь за излишнюю категоричность, поцеловал её в висок.

— В оригинале была церковь, — отметила Прасковья.

— Твой коллега доктор Геббельс писал: «Партия — моя церковь». Так что всё сходится, моё солнышко. Церковная проповедь и светская пропаганда — это одно и то же, это ты знаешь лучше меня. И береги, ради Бога, нашего чёртика. Или кто там сидит… Этих забот тебе более, чем достаточно. — Он ещё раз поцеловал её куда-то за ухом. — Вдруг там девчонка-чертовочка… — проговорил он мечтательно и грустно. Прасковья спрятала лицо у него на груди; хотелось плакать.

В кухне Прасковью удивила скрытая комнатка за кухонным гарнитуром. Кажется, что это дверца шкафа, а на самом деле — дверь в комнатку кухарки: в XIX веке, когда строился дом, при кухне делали такое помещение. Сейчас оно пустовало.

— Можно я сделаю здесь себе кабинетик? Как раз возле кухни — согласно твоим предначертаниям.

— Ну конечно, малыш! Закажи что хочешь или поручи мне, если тебе более-менее всё равно.

— У меня никаких требований к мебели нет. Стол, стул и небольшая этажерка или стеллаж для книг.

— Ты моя прелесть, — он умилённо прижал её к себе. — Ты всё такая же студентка, как когда-то пришла ко мне. Мне всегда ужасно нравилась твоя бесхозяйственность. Правда-правда.

— Ты всё-таки очень противоречивый человек, Богдан, — она накрутила на палец его кудряшку. — Можно сказать, в одной реплике указываешь женщине на её место у печки, и тут же — восхищаешься её бесхозяйственностью. А я, между прочим, когда осталась без тебя, ужасно стыдилась, что прежде жила словно у тебя в гостях и ничего не делала по дому. Ужасно себя ругала. Прямо простить не могла.

— Бедная моя девочка…очень напрасно ругала, — Богдан гладил её волосы. — Живи, как тебе удобнее. Уверен, сегодня ты ничего по дому не делаешь. А вот когда будет малыш, тебе придётся потрудиться, молочко ему давать придётся. А сейчас — ничего не надо. Приходит тётка убирать, я её унаследовал от предыдущих арендаторов, ты с ней познакомишься, ты как-никак хозяйка, но она и сама всё знает. А еда тут устроена замечательно: прямо во дворе итальянский ресторанчик, откуда можно заказывать что нужно. А можно спуститься поесть там, я обычно так делал. Хочешь сейчас спустимся?

— Нет, Богдан, не хочется, — она почувствовала усталость. — Я бы выпила молока, можно с мёдом — и спать. Молоко с мёдом перед сном на меня хорошо действует. Ляжем, почитаем, — она потянулась.

— Молоко есть! — обрадовался он. — А мёд ты ведь купила, да? Сейчас я подогрею молоко в микроволновке. Присядь на минутку.

Она села на удивительно удобный то ли стул то ли кресло с полукруглой спинкой. Богдан смущённо суетился с молоком. Ему, похоже, тоже было неловко начинать вторую серию их семейной жизни. Она меж тем вытащила баночки с разными видами мёда из сумки.

— Тебе какой? — она погладила его руку и подёргала за поседевшую шёрстку.

— Липовый, я больше никакого не знаю, — он умилённо поцеловал её руку.

— Хорошо. Тебе липа, а мне акация. — Она с видом священнодействия разложила мёд по кружкам и размешала. — С новосельем! — они чокнулись кружками. — Надеюсь, ты не выставишь меня до официальной регистрации брака, как делал когда-то — помнишь?

— Не выставлю… ты ведь моя венчаная жена. — По лицу его пробежала тень. — Но официальной регистрации я бы очень хотел. А сейчас допиваем — и спать. Ты и впрямь приустала.

На кровати было застелено абсолютно новое, идеально выглаженное, льняное бельё в едва заметную бело-голубую полоску.

— А ты что, тут не спишь? — удивилась Прасковья.

— Нет, — покачал он головой. — Это широченное ложе… я тут чувствовал бы себя слишком одиноким. Потом за эти годы я привык к узкой кушетке. Я сплю в кабинете на диване. А в спальне… это я приготовил на тот случай, если ты придёшь ко мне. Мечтал об этом и боялся. И ты пришла… — он прижал её к себе, поцеловал в шею, как любил делать когда-то.

На тумбочках по краям кровати стояли настольные лампы, напоминающие рабочие. Он заметил, что она смотрит на лампы.

— Если захочешь читать — тебе будет удобно, они отлично освещают страницы. По условиям найма тут запрещено сверлить стены без согласования с собственником, ну я и купил эти настольные лампы.

— А есть что читать? — спросила Прасковья.

— Ну, кое-какая русская классика есть. Есть кое-что по-французски, осталось от предыдущего арендатора-француза, всё больше вздор, но ты, кажется, по-французски и не читаешь. Или научилась? Иди сюда, выбирай. — Прасковья вытащила роман Лескова «Некуда». Она не помнила, читала она его или нет. Знала, что он числится антинигилистическим, но, кажется, не читала. Вот и прочтёт постепенно.

— А тут что, было изначально льняное бельё? — полюбопытствовала Прасковья.

— По правде сказать — нет, — почему-то не слишком охотно ответил Богдан. — Я сменил матрас на супер-ортопедический, ну уж вместе с ним и бельё. Тебе ведь нравилось льняное бельё… А ортопедический матрас полезен мне: у меня по-стариковски побаливает спина. Кстати, есть и льняные полотенца из какого-то варёного льна — хочешь? Я уж заодно купил.