Краткий миг

— В этом случае, Богдан, я прыгну вслед за тобой. В то же самое окно. Уедем с тобой в твою родную Австралию, заведём кенгуру… Ты же обещал в случае чего меня содержать.

— Обещал. Но лучше бы до этого не доводить, — покачал головой Богдан. — А в родной Австралии я никогда не был. Лучше бы остаться здесь. Здесь так потрясающе интересно. В самом деле, возникает новый мир. То самое Новое Средневековье, которое мне когда-то мерещилось. Хотелось бы это видеть и, как знать, может, и участвовать… Лучше бы так…

— Лучше бы… но чепец уже за мельницей, — усмехнулась Прасковья. — Вернёмся пока к Союзу «Святая Русь», — продолжила она. — В сущности, члены Союза обязаны отвечать на любые вопросы своих товарищей по Союзу и, в особенности, конечно, руководителей. Притом вопросы могут касаться всех сторон жизни. В том числе мыслей. Может быть, именно их, главным образом. У нас нет понятия privacy. Вернее, так: вступая в Союз, человек отказывается от личной тайны и, в сущности, от личной жизни. Вся его жизнь оказывается так или иначе общественной. Наши отчёты на собраниях напоминают публичную исповедь, как, кажется, бывало в некоторых католических монастырях и в протестантских сектах. Впрочем, насчёт монастырей и сект — не уверена, это можно у Мишки спросить — вот уж кто набит всякой исторической информацией — это он.

— Да, он, как мне показалось, немало знает, — сдержанно согласился Богдан, — правда, мне не нравится слово «набит» — это навевает ассоциации с «дураком набитым».

А какой взгляд на брак, вообще на «половой вопрос», как это называлось лет сто пятьдесят назад, вы придерживаетесь?

— Самый что ни наесть традиционный, подчёркнуто традиционный: пожизненный брак, супружеская верность, воспитание детей, не меньше двух, лучше трёх и более. Вообще, мы ориентируем народ на троих детей. В рекламе, если заметил, у нас фигурируют трое детей.

— По правде сказать, я как-то не увидел рекламы, и меня это удивило, — заметил Богдан.

— Да, — согласилась Прасковья. — Рекламы стало радикально меньше. Она дозволяется только в местах продажи. Притом рекламироваться должны только какие-то физические качества товара: тёплое, сладкое, удобное по такой-то причине и т. д. Имиджевая реклама, апелляция к престижу, использование известных людей, product placement — всё это категорически запрещено. У меня лично был курьёзный случай. Я ведь каждую субботу являю свой лик в телевизоре и полчаса провожу что-то вроде воскресной проповеди, в данном случае — субботней. Так вот бдительная зрительница донесла: на Петровой постоянно жакет одной фирмы; вероятно, она её рекламирует. А я, признаться, и не знала, какой это фирмы: купила когда-то несколько пиджаков, которые мне подходили, да и всё. Я ведь не любительница наряжаться…

— Наверное, эту тётку спонсировали конкуренты, — улыбнулся Богдан. — Так что насчёт семьи?

— Да, я отвлеклась, — вспомнила Прасковья. — Наш союз выступает за традиционную православную семью. Очевидно, в реальности отклонения есть, и немало, но они ни в коем случае не считаются нормой. И за них строго взыскивают. Все эти так называемые «гражданские браки», «отношения» — безусловно не признаются. Это, разумеется, касается только членов Союза. К «мирянам», так сказать, требования пониже, но в целом мы насаждаем именно эти воззрения. И вот что интересно: наши нормы понемногу просачиваются и в мир. Недавно прошло негласное социологическое исследование, очень широкомасштабное, разностороннее и репрезентативное, мне буквально вчера прислали результаты. И выяснилось интересное. Молодые девушки, рождения 15-го-20-го годов, отрицательно относятся к добрачным и внебрачным связям и считают неприемлемыми внебрачных детей. Свыше шестидесяти, почти семьдесят, процентов. Это очень много.

— Да, много, — согласился Богдан. — Впрочем, это естественно: вы своего рода высшее сословие, и вам подражают, в том числе в образе жизни. Как горничная подражает барыне. А для молодой девушки самое понятное и актуальное — это личная жизнь. Вот она и берёт нормы личной жизни у высших — так я это вижу.

— Наверное, так и есть, — согласилась Прасковья. — В общем, члену Союза предписано жить в честном, по сути, христианском браке, хотя и не обязательно церковном. При этом церковный брак очень уважается, как и вообще религиозность. Но пока сохраняется возможность быть атеистом. Во всяком случае, не придерживаться никакой религии. Между прочим, мусульмане-члены Союза как-то вписались в эти правила. Я ни разу не слышала, чтобы были какие-то проблемы с многожёнством. Может, как-то особо тщательно скрывают.

— Это естественно, — согласился Богдан. — Если человек занят серьёзным делом, он должен либо жить в честном христианском браке, либо… ну, либо быть монахом в миру: «могий вместити да вместит». И в том, и в другом нет никакой особой трудности — если, конечно, человек всецело занят важным делом. Серьёзное дело несовместимо с беготнёй за юбками.