Краткий миг покоя

Через час на даче Романова Болеславский вышел в туалет. Его стошнило, хотя он не был пьян. Отплевавшись и переведя дух, Иван умылся. Поднял глаза. Из зеркала на него смотрел невзрачный субъект, в глазах которого светилось безумие. Он еще раз сполоснулся — безумие исчезло, а в глазах появилась решимость.

Он достал из кармана телефон. Пальцы забегали по клавиатуре, набирая 8М8-сообщение, а после Иван нашел номер Бориса, и короткий текст канул в виртуальность. Прежде чем выйти из туалета, Болеславский стер сообщение и с экрана, и из памяти. Просто на всякий случай. Потом вымыл руки и вернулся в гостиную, где подходил к концу фильм…

* * *

Хороших мыслей не было, а штурмовать дом все-таки надо.

Борис снова надел прибор ночного видения и переместился за дом — туда, где территория не просматривалась из будки у входа. Пробежал вдоль дома, надеясь на пожарную лестницу. Но кажется, судьба не была благосклонной к нему. Там проходила водосточная труба, но пластиковая, новомодная. И лезть по ней, если честно, было как-то страшновато. Падать-то будет невысоко, но все равно расшибиться можно всмятку.

Тем не менее Борис попробовал. Он уцепился за прохладный гладкий пластик, повис на трубе, немного подергался. Вроде ничего отрываться и ломаться не собиралось. Поплевав через плечо на удачу, Борис полез на крышу.

Через минуту он уже переводил дыхание, сидя наверху. Теперь предстояло ничуть не менее сложное дело — проползти до ближайшего чердачного окна. Причем проползти так, чтобы не услышали те, кто сидит в доме. Ну, а уже потом будет видно. В конце концов, сам ведь решил работать экспромтом.

Он начал двигаться. Аккуратно, почти не двигая конечностями, а как бы перетекая по металлочерепице. Было холодно, металл покрывался ледяной росой, которая должна была к утру стать инеем. И жилет, и униформа промокли сразу. Борис невесело подумал, что если останется жив, то надо быть готовым к простуде.

Наконец казавшаяся бесконечной крыша закончилась. Он перелез на карниз к окну.

Строго говоря, это был не чердак. Скорее под крышей дома располагалась мансарда. Окно было узким и высоким, но в него мог пролезть человек — это факт. При условии, конечно, что его не пристрелят изнутри. Но это уж, извините, производственный риск.

Рублев, стараясь не попасть в контур окна, приблизился к стеклу и присмотрелся. Нет, в раме не стеклопакеты — и это радовало.

Кажется, и стекло тоже было одинарным. Но утверждать это Борис бы не взялся. Ну что же, значит, надо исходить из того, что одинарное. Ну а там — посмотрим. Борис приблизил голову к стеклу и обратился в слух.

Прошло минут десять, но ни единого звука не донеслось изнутри комнаты. Рублев обнаглел настолько, что показался на фоне окна. Не сдержался, изобразил несколько жестов сомнительного содержания. Но либо в мансарде не было никого, либо у сидящего там в засаде была отличная выдержка.

Борис стал прощупывать стекло, проверять его на прочность сидения в раме. Нет, кажется, оно закреплено достаточно надежно. С другой стороны, штапики, прижимавшие стекло к раме, находились снаружи, как и полагалось по правилам строительства.

Рублев достал нож и стал осторожно ковырять замазку. Поддевал не очень большие куски, чтобы не так громко раздавался треск. Вот сейчас Борис мог сказать точно: внутри слышимость такая, как будто тут что-то потихоньку грызет мышь.

Наконец показались и штапики — тоненькие рейки, прибитые тонкими гвоздиками. Рублев отковыривал эти гвоздики, а потом пальцами вытаскивал из сухой древесины. Было больно, но не до такой степени, чтоб не потерпеть.

Стекло освободилось. Мысленно пожелав себе удачи, Рублев стал его вынимать. Мало-помалу прозрачная пластина вылезала из рамы. Вот она в руках у Комбата. Борис поставил стекло на карниз и уже со свободным окном послушал комнату. Нет, там совершенно точно никого.

Борис перелез в мансарду, нацепил свои ночные гляделки, осмотрелся. Ничего особенного — длинная узкая комната, дверь в другом конце. Мебели совсем немного, не спрятаться никому постороннему. К сожалению, Борису тоже не спрятаться.

Он проскользнул к двери в дом. Прижал ухо, стал слушать. Ага, вот теперь признаки жизни явственно наблюдались. Кто-то тихо переговаривался, тон беседы был свободный и ровный. Опытные волки тут против Бориса — не пугаются.

Итак, теперь предстояло преодолеть заключительный барьер на пути к главному театру военных действий.

Комбат приготовился высадить дверь и швырнуть в проем световую гранату, когда у него в нагрудном кармане шевельнулся мобильник. Борис собирался это проигнорировать, но потом решил глянуть, кому и зачем он понадобился.

Это было 8М8. Глянув на номер, Комбат обнаружил, что вниманием его почтил не кто иной, как Болеславский. Однозначно: это надо читать.

Сообщение гласило:

«Будь осторожен, тебя дожидаются. Кажется, договора не состоялосъ! Романов — на даче».