Краткий миг

– Напрасно. Разумеется, это твоё дело, Маша, но это глупо и несправедливо. Ненавидеть вообще плохо. Для себя же плохо. В твоём случае и нерасчётливо даже. Иметь в друзьях зрелого, опытного, умного человека, притом очень великодушного и расположенного к тебе – было бы вовсе не лишним. Мне пора. – Прасковья поставила кружку в мойку и вышла.

Удивительное дело, как формируются убеждения. Машка выросла в обществе главным образом тёти Зины. Тётя Зина никогда плохого о Богдане не говорила. И не думала. Плохое говорила бабушка, с которой Машка общалась гораздо меньше. И вот – пожалуйста: убеждённая ненависть к родному отцу. Да, плохое, притом сенсационное, «заходит» гораздо быстрее и легче, чем хорошее. Недаром это главные темы народной прессы. Вообще, думать плохое – легче и проще, чем думать хорошее. Думать хорошее – это карабкаться вверх, думать плохое – комфортно съезжать вниз. Думать плохое – энергетически выигрышно. Не выигрышно, конечно, но менее затратно. Именно поэтому большинство людей думает о других плохо. Как пропагандист она это знает, а в своей семье – непростительно облажалась. Хороша, нечего сказать! Не знала, ну просто понятия не имела, что думает родная дочь о родном отце.

Огорчило ли её это знание? Нет, не огорчило. Вернее, так. Умственно огорчило. Как принято говорить в политическом обиходе, разочаровало. Disappointed. А эмоционально – нет, не затронуло. Есть один человек на свете, который затрагивает эмоционально – это Богдан. Чёртушка. А остальные… Родители, дети, Гасан – постольку-поскольку. С ними она корректна, в меру сил справедлива, дружелюбна, но и только. На них её не хватает. Думать о том, что они думают и чего они не думают – так она бы не смогла делать и десятой части того, что делает ежедневно и много лет. В сущности, со своими домочадцами она мало знакома и не слишком стремится познакомиться.

11

Тогда что? Тогда надо просто взять и оставить всех этих знакомых незнакомцев и уйти к Богдану. Просто прийти и начать жить. А потом развестись с Гасаном, на любых условиях, зарегистрироваться с Чёртушкой – и плевать на всех. Так что же она виляет? Чего она, в сущности, боится?

Она призналась себе: боится за свою карьеру. После того, как власть взяли военные, на самом высоком уровне поставлена задача бороться за укрепление семьи. Инициатором была не она, но пропагандистское оснащение – это было дело её ведомства. Мало того, именно она в первом лице много говорила и писала о том, что человек с сомнительной личной жизнью – политически неблагонадёжен, ему нельзя доверить значительный пост в государстве, что верность и чистоплотность – понятие единое и распространяется равным образом на служебную и личную жизнь. Собственно, так оно и есть.

По нынешним временам странно подумать, что четверть века назад (всего четверть века!) среди высших лиц государства были трижды разведённые, с детьми от разных браков, с «официальными» любовницами, которых назначали на важные должности. И всё это варево самодовольно бурлило и пенилось, и играло всеми цветами и красками, и считалось в порядке вещей: а как по-другому-то? Таков мир, такова человеческая натура – это было необсуждаемое представление. Более того, сервильные социологи, психологи и всякие там антропологи от имени науки утверждали, что всё именно так и должно быть, и современный человек не может и не должен всю жизнь жить с одной женой или с одним мужем, а надо менять их несколько раз в зависимости от потребностей каждого жизненного этапа. Даже термин придумали: «последовательная моногамия».

И вдруг всё волшебно переменилось. Началось после провала революции, а продолжилось и набрало обороты при новом царствовании, как всё чаще говорят меж собой высшие функционеры, пардон, руководители. Говорят, вроде иронически, точно апробируя новый-старый термин, а заодно и реальность, которая этим термином обозначается. Говорят, точно проверяют ногой возле берега, крепок ли лёд, можно ли на него ступить.