Краткое пособие по изготовлению кукол

Гудков же с интересом осматривал номер. Он не был похож на гостиницы, которые приходилось видеть Гудкову. Все было просто и аккуратно, но в каждой детали чувствовалась дороговизна, стиль; все было бежевым – что-то темнее, что-то светлее. Только входная дверь темнела густым коричневым, как прорехой в этом пространстве света. Над ней чернел экран. Дверь в уборную была белой.

Гудков решил начать с душа. Казалось, что он не мылся уже год. Вчерашнюю санобработку за мытье сочтет только сумасшедший. Поначалу Гудков боялся мочить ошейник, но вода быстро увлекла его своей нежностью. И вот он уже жадно поливал всего себя. Он менял температуру, пробуждая отобранное у него тело, присваивая себя себе.

Вода увлекала в слив все минувшие неприятности и те, что еще предстояли. Гудков почувствовал нечто, похожее на покой.

Из ванной Гудков вышел свежим и лёгким. Он обернул бедра мягким полотенцем. В этой скудной прикрытости он тоже ощутил опору. Все будет отлично.

– Шикарно, – сказал он в пространство, но как бы рекомендуя соседу тоже сходить ополоснуться. Но Интеллигент спал.

Гудков тоже растянулся на своей койке и взял с тумбочки брошюру. Брошюра тоже выглядела дорого: кожаный переплет, хорошая бумага, вычурный шрифт. Прочитав расписание каждого дня, Гудков присвистнул. Четырехразовое питание, занятия в спортзале и бассейне через день, каждый вечер процедуры. Чем дальше, тем больше все это походило на отдых на хорошем курорте. Даже ошейник больше не донимал. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким свободным и счастливым. Ему не нужно ни о чем беспокоится, ни за что платить. У него нет планов, а значит переживать не о чем. Гудков прикрыл глаза и задремал.

Гудков буквально вылетел из кровати, и он не сразу понял, что случилось. Интеллигент уже сидел на своей койке и разминал шею.

– Слабый разряд обозначает смену пунктов распорядка, – объяснил он растерянному Гудкову.

На экране над дверью светились часы и надпись "Обед".

– А почему мы голые?

Интеллигент удивленно посмотрел на Гудкова.

– Подавить в тебе все, что делает тебя человеком – чувство собственного достоинства. Превратить в животное. Ты должен чувствовать, что ты пустое место, ничтожество. Плюс, большинство славиков становятся куклами. А кому нужна стеснительная кукла?!

Гудков поморщился.

За каждой комнатой был закреплен свой столик. Их провели, усадили и подали интерактивное меню. Гудков крутил в руках планшет.

– Обалдеть, – слишком громко сказал он и тут же получил разряд. Но все же удивление было сильным, и он добавил уже шепотом, – обалдеть.

Он посмотрел по сторонам. Десятка четыре столов. За ними – такие же голые с серебристыми кольцами на шее люди. Никто из них не выглядел удивленным. Все спокойно тыкали в свои планшеты, откладывали их и дожидались еды за перешептываниями.

Названия половины блюд были не знакомы Гудкову. Благо, возле каждого было фото и ингредиенты. Листая меню, Гудков понял, как давно он не ел ничего серьезного. Утром им скормили по бутерброду и йогурту. А вчера так и вообще – несколько стаканов водянистого чая без сахара. Он торопливо съел салат и чуть не выпил суп из тарелки, и теперь, успокоив голод, медленно жевал стейк. Гудков наколол на вилку весь кусок и отрывал куски зубами.

– Не знаю, что будет дальше, но здесь мне нравится, – чавкая признался Гудков. – А еда – я никогда ничего вкуснее не пробовал. Как в ресторане.

– Ты ешь как свинья, – Интеллигент отставил салатную тарелку и перешел к супу.

Гудков пожал плечами.

– Да и черт с ним. Кто тут на меня смотрит? Вы? Они? Нас никто не держит за людей. Так к чему церемониться?

– Неудивительно, что ты доволен. С такой логикой тебе здесь самое место.

– Ну куда мне… Только вот моя свобода была чуть другой, чем ваша. У меня не было гаремов и замка, где все бы мы уместились. И такое место я только в кино видел. Мне ближе макароны с сосисками. Вы вот давно ели макароны с сосисками?

Гудков снова превысил разрешенный уровень шума и получил разряд, уже более сильный.

– Чёрт!

Еще разряд. Гудков свалился со стула и старался удержать только что съеденное в желудке. Когда он поднялся, Интеллигент допивал свой чай.

– Убогой жизнь делает не отсутствие денег, а простота стремлений. Вкусно жрать, красиво одеваться и мочь позволить…

– Убогой жизнь делают богатеи, которые рассказывают тебе, что нужно думать о вечном, когда у тебя рваные ботинки и пустой холодильник.

– Ты был сам себе хозяин. Теперь ты вещь, – усмехнулся Интеллигент. – Сытая вещь.

– Ну, зато обо мне до конца дней будут заботиться. Вряд ли мастера готовы тратить такие деньги впустую.

– Не известно, почему тебя здесь держат…

– Предпочитаю верить в лучшее.

После обеда Интеллигента забрали. Гудков понял, что вот-вот останется один, и ему стало тоскливо.

– Как вас зовут?

Интеллигент внимательно посмотрел на Гудкова.

– Это было во всех новостях. Если не запомнил, то сейчас оно тебе уже точно ни к чему.

– Удачи вам… там.

– Пока, – Интеллигент впервые по-настоящему улыбнулся.

Глава 6