Краткое повествование

Во-первых, прекратите проклинать Омара и Османа. И в протоколе подтвердите, что не будете произносить этих проклятий и в будущем не утвердите [их] вновь. Подкрепите это проклятием тому, [кто нарушит это требование]. Ибо причиною распрей между двумя нашими народами, османским и персидским, является произнесение этого проклятия, и оно не записано в нашем Коране и не является повелением пророка нашего и не является законом среди нас, а придумано некоторыми мужами, беспутными софта. И вот по этой причине было столько кровопролитий и пленения и разрушений [на земле].

И, во-вторых, дайте обет и подтвердите протоколом, что если объявится шах или дети его, не помогайте ему и не держите его среди вас; а если окажетесь виновными в этом, то вы будете истреблены мечами, а ваше имущество и ваши семьи будут разграблены.

И, в-третьих, обходитесь со мной, а после моей смерти с моими детьми, с моей семьей, чистосердечно и [будьте] покорны и не восставайте. И если нарушите обет свой, то да будете вы достойны смерти. И вы должны также клятвою подтвердить это».

И все единодушно обещали и обязались исполнить повеление.

И нас отпустили. Мы отправились в свои жилища.

И затем написали договор, вновь и вновь исправляли его, до тех пор, пока [договор] не стал соответствовать желанию могущественного хана. И прибывшие [сюда] вельможи каждого города стали скреплять [договор] печатями: из одних [городов] по 50, из других — по 30, 20, 10, из одних — больше, из других меньше; и завершили и взяли [договор] и поместили у себя. И вот все совершилось и все завершилось. И через десять дней он вступит во власть и совершится джулус. Ибо из-за чеканов [монет] и печати, ручка которой не готова, ожидает, когда окончится изготовление печати и чеканы [монет].

И ходит молва, что он не желает, чтобы его называли шахом, а звание шаха вовсе отменил, и никто не может упомянуть [звание шаха] или называть шахом ни его, ни прежнего. Но повелел [он], чтобы его называли Валинематом. И на монете с одной стороны [изображена] тура, подобная золотому орешку, в середине — имя Надир, а на другой стороне монеты — [название] города, где отчеканена монета.

И кажется, сегодня или завтра Валинемат отправит пашу — посланника, т. е. Кэндж-Али-пашу, вместе с Абдул-Баги-ханом, туда к султану. Пусть Господь Бог [сделает так], чтобы это дело имело бы хорошие последствия. Аминь!

А затем [Валинемат] стал по очереди облачать в хила прибывших ханов, начав с хорасанских и кончая атрпатаканскими, а затем — [прибывших из] Ереванской области.

И хотя месяц назад прислал мне два омофора и одну палицу, (мне кажется, что это привезли из Грузии), и один из омофоров был очень драгоценным и стоил 50 туманов и даже больше, а стоимость другого составляла третью часть этой [суммы], и вновь в день сретения, когда очередь дошла до ереванцев, он послал мне через своих служащих халат, то есть: черный, но драгоценный мендил, тяжелую златотканую кабу и тяжелый черкесский [пояс]. И принесли мне, доставили [это] в мое жилище. Так многие были облачены в хила. Как мне кажется, раздали более 1000 халатов.

И халаты надевали по крайней мере [в течение] трех дней и шли к нему на селам. И увидев меня, [Валинемат] умилился и сказал своим вельможам, говоря: «Я сомневался в том, что Халифа сможет повязать мендилом свою голову, ибо он не снимает черного[55] с головы». И когда увидел, что я обернул [мендилом] свой клобук, он очень обрадовался и сказал, говоря: «Как красиво! Как это идет к черному на голове!».

И три дня спустя отпустил нас и [позволил нам] всем отправиться каждому в свои места. Все разъехались, преисполненные великого восхищения.

Дай Бог, чтобы все пришло к хорошему концу! Аминь!

Написано в Муганской степи 20 февраля 1736 г. И вот на 24-й день Луны [Валинемат] взойдет на престол, ибо печать и чекан для монет уже готовы. Образцы [надписей] прилагаю к посланию, дабы ни у кого не было сомнения. Довольно!

На чекане для монеты

Приложил к золоту печать, возвещая миру свое воцарение.

Счастливый, имеющий славу Александра царь веры Надиркули.

На печати

Поскольку кольцо государства и религии исчезло со своего места, господь[56] вновь утвердил его именем иранского Надира[57].

Фатихламэ

Царь Иранских стран, Божья тень, редкостный в наше время. Фатэ![58]