Читаем Краткость - душа остроумия полностью

111. An honest tale speeds best, being plainly told. {Самое лучшее — прямо и просто сказанное слово.} ср. Недолго думано, да хорошо сказано.

112. Honesty is the best policy, Честность — лучшая политика.

113. Honey is not for the ass's mouth, {He для ослов существует мед.} ср. Понимает, как свинья в апельсинах.

114. Honey is sweet, but the bee stings. {Сладок мед, да пчелки жалятся.} ср. И хочется, и колется. Видит око, да зуб неймет.

115. A honey tongue, a heart of gall. {Медовый язык, а сердце из желчи.} ср. На языке мед, а под языком лед. Глядит овцой, а пахнет волком.

116. Honour and profit lie not in one sack. {Честность и выгода в одном мешке не лежат.} ср. Честным трудом богат не будешь. От трудов праведных не наживешь палат каменных.

117. Honours change manners, {Общественное положение меняет людей.} ср. Залез в богатство — забыл и братство.

118. Hope is a good breakfast, but a bad supper, {Надежда — хороший завтрак, но плохой ужин {т. е. когда она и к концу жизни не сбывается; выражение создано Фр. Бэконом}.

119. Hope is the poor man's bread, Надежда — хлеб бедняка.

120. A horse! a horse! my kingdom for a horse! Коня! Коня! Корону за коня {В. Шекспир, «Король Ричард III»}.

121. Hot war. Горячая война {т. е. открытый военный конфликт}.

122. An hour in the morning is worth two in the evening, {Один утренний час стоит двух вечерних.} ср. Утро вечера мудренее.

123. How goes the enemy? разг. шута. Как идет враг? {смысл: сколько времени?; Ч. Диккенс, ^Николае Никльби}.

124. Houses are built to live in, and not to look on. Дома строят, чтобы жить в них, а не для того, чтобы смотреть на них {Фр. Бэкон}.

125. Hunger breaks stone Avails, {Голод и каменные стены рушит.} ср. Нужда всему научит. Голод — не тетка.

126. Hunger finds no fault with cookery. Голод стряпню не критикует.

127. Hunger is the best sauce, Голод — лучшая приправа.

128. A hungry belly has no ears. {У голодного живота нет ушей.} ср. Голодное брюхо ко всем глухо.

129. A hungry man is an angry man. Голодный мужчина — сердитый мужчина {т. е. если голоден — значит зол}.


I

1. I have always been a quarter of an hour before my time, and it has made a man of me. Я всегда был на четверть часа впереди своего времени, и это сделало из меня человека {Г. Нельсон}.

2. I love everything that's old; old friends, old times, old manners, old books, old wines. Я люблю все старое: старых друзей, старые времена, старые обычаи, старые книги, старые вина {О. Гопдсмит}.

3. I must be cruel, only to be kind. «Из жалости я должен быть суровым » {В. Шекспир, «Гамлет»}.

4. Idleness is the holiday of fools. Безделье — праздник дураков {Ф.Д. Честерфилд}-

5. An idle brain is the devil's workshop, {Праздный мозг — мастерская дьявола.} ср. Безделье — мать всех пброков.

6. Idle folks lack no excuses, {У лодырей всегда отговорки находятся} ср. У лентяя Федорки всегда отговорки. День гуляет, два больной, а на третий — выходной.

7. Idleness is the mother of all evil. Праздность — мать веек пороков.

8. Idleness rusts the mind. {Праздность ум притупляет.} ср. Труд человека кормит, а лень портит. Стоячая вода киснет.

9. If an ass {или donkey} bray at you, don't bray at him. {Если осел ревет на тебя, не реви на него {смысл: не связывайся с дураком}.} ср. Свяжись с дураком, сам дуроком станешь.

10. If the blind lead the blind, both shall fall into the ditch, {Если слепой ведет слепца, оба свалятся в канаву.} ср. Слепой слепца водит, оба зги не видят. Слепой слепому не указчик.

11. If ifs and ans were post and pans... {Если бы «если бы» да «кабы» были горшками до сковородами.} ср. Если бы да кабы во рту росли грибы {или бобы}, это был бы не рот, а целый огород.

12. If Jesus Christ were to come today, people would not even crucify him. They would ask him to dinner, and hear what he had to say and make fun of it. Если бы Иисус Христос явился сегодня, люди бы его не распяли. Они бы пригласили его на обед, слушали бы, что он говорит, и посмеивались над этим {Т. Карлейль}.

13. If a man will begin with certainties, he shall end in doubts; but if he will be content to begin with doubts, he shall end in certainties. Если человек начнете уверенности, он закончит сомнениями; но если он согласится начать с сомнений, то закончит уверенностью {Фр. Бэкон}.

14. If the sky falls, we shall catch larks. {Если небо упадет, мы будем ловить жаворонков.} ср. Если бы да кабы во рту росли грибы {бобы}, это был бы не рот, а целый огород.

15. If my aunt had been a man, she'd have been my uncle, {Если бы моя тетка была мужчиной, она была бы моим дядей.} ср. Кабы бабушка была не бабушка, так была б она дедушкой. Если бы да кабы во рту росли грибы {или бобы}, это был бы не рот, а целый огород.

16. If there were no clouds, we should not enjoy the sun. {Если бы не было облаков, мы бы не любили солнца.} ср. Чем ночь темнее, тем ярче звезды.

17. If things were to be done twice all would be wise. {Если бы можно было все сделать вторично, все бы были мудрецами.} ср. Задним умом всяк крепок {все хороши}.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки
Структура и смысл: Теория литературы для всех
Структура и смысл: Теория литературы для всех

Игорь Николаевич Сухих (р. 1952) – доктор филологических наук, профессор Санкт-Петербургского университета, писатель, критик. Автор более 500 научных работ по истории русской литературы XIX–XX веков, в том числе монографий «Проблемы поэтики Чехова» (1987, 2007), «Сергей Довлатов: Время, место, судьба» (1996, 2006, 2010), «Книги ХХ века. Русский канон» (2001), «Проза советского века: три судьбы. Бабель. Булгаков. Зощенко» (2012), «Русский канон. Книги ХХ века» (2012), «От… и до…: Этюды о русской словесности» (2015) и др., а также полюбившихся школьникам и учителям учебников по литературе. Книга «Структура и смысл: Теория литературы для всех» стала результатом исследовательского и преподавательского опыта И. Н. Сухих. Ее можно поставить в один ряд с учебными пособиями по введению в литературоведение, но она имеет по крайней мере три существенных отличия. Во-первых, эту книгу интересно читать, а не только учиться по ней; во-вторых, в ней успешно сочетаются теория и практика: в разделе «Иллюстрации» помещены статьи, посвященные частным вопросам литературоведения; а в-третьих, при всей академичности изложения книга адресована самому широкому кругу читателей.В формате pdf А4 сохранен издательский макет, включая именной указатель и предметно-именной указатель.

Игорь Николаевич Сухих

Языкознание, иностранные языки
Нарратология
Нарратология

Книга призвана ознакомить русских читателей с выдающимися теоретическими позициями современной нарратологии (теории повествования) и предложить решение некоторых спорных вопросов. Исторические обзоры ключевых понятий служат в первую очередь описанию соответствующих явлений в структуре нарративов. Исходя из признаков художественных повествовательных произведений (нарративность, фикциональность, эстетичность) автор сосредоточивается на основных вопросах «перспективологии» (коммуникативная структура нарратива, повествовательные инстанции, точка зрения, соотношение текста нарратора и текста персонажа) и сюжетологии (нарративные трансформации, роль вневременных связей в нарративном тексте). Во втором издании более подробно разработаны аспекты нарративности, события и событийности. Настоящая книга представляет собой систематическое введение в основные проблемы нарратологии.

Вольф Шмид

Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука