Кратос 1

— Ваше Превосходительство, с момента фиктивного расстрела на Светлояре, информация заблокирована. Разве мы не будем снимать блокировку и продолжать допрос?

— Нет, не будем.

Генерал тяжело опустился на стул рядом со мною.

— Получен личный императорский приказ срочно прекратить все допросы, — продолжил Хлебников. — Парень обладает информацией, к которой ни у кого из нас нет допуска. Мы, похоже, и так узнали лишнее. Иди!

— Да, Святослав Игоревич.

Следователь торопливо вышел, а генерал склонился ко мне.

— Эх! Попало мне из-за тебя, парень. Что же ты молчал про уровень секретности?

— Для меня это новость, Ваше Превосходительство.

— А вот и врать начинаешь. Петька на тебя не жаловался. Допросное кольцо-то у тебя на пальце, а сигнал ко мне приходит, на устройство связи. А ты думаешь одно, а говоришь другое. Пятый уровень секретности, значит? — он усмехнулся.

— Это уровень секретности моего дела, не знаю, почему.

— Ладно-ладно, снимай игрушку. Сам-то сможешь или совсем ослабел?

— Смогу.

Я стянул с пальца кольцо и отдал Хлебникову. Он освободил мне запястье от манжеты.

— Ваше Превосходительство, Император подтвердил отвод обвинения?

— А куда ему деться, парень? Процедура-то гласная.

Спустя несколько часов, я управлял вхождением тессианского флота в стратосферу Кратоса. Нам дали посадку!

Ковровой дорожки не постелили, но журналисты умудрились просочиться к кораблям через считанные минуты после приземления. Пожалуй, это хорошо. Огласка мне на руку. Обвинение снято, но это только первый слой правды. Есть и второй: у меня Т-синдром, и императору об этом известно. Очевидно, не ему одному. Я подумал, что наверняка есть и третий слой правды, и четвертый, и пятый…

Близится вечер. Рыжее солнце клонится к закату, тепло, легкий ветер шевелит волосы.

Кратос…

Дом. Родина. Как ты меня примешь? Как ты примешь всех нас? Как ты примешь обреченных, вернувшихся к тебе?

Больше всего я боюсь, что нас засадят в карантин, и я ничего не успею сделать. Я бы на месте Страдина поступил именно так. Мы явились с зараженной планеты. Хорошо, если ему хватит выдержки сгоряча не спалить здание, где нас запрут.

— Сделайте заявление для прессы! — орет ближайший журналист.

— Я прошу немедленной аудиенции у императора, — говорю я. — У меня есть для него информация, которая слишком важна, чтобы медлить. Речь идет о судьбе империи.

— Что вам стало известно?

— Я скажу об этом только императору.

Интересно, чего он испугался, когда велел прекратить допрос?

На перстень связи упал репортаж о моем прибытии, я иду к дверям космопорта и одновременно смотрю на себя со стороны и слышу свой голос через Сеть. Рядом со мной Юля, Герман, Саша Прилепко, Анатоль. Следом идут остальные. Двери только разъехались в стороны, пропуская нас внутрь, а я уже просматриваю первую статью о нашей посадке, поражаясь оперативности журналистской братии.

Космопорт Кратоса построен добрых три сотни лет назад, когда корабли еще шумели, загрязняли воздух и доставляли прочие неприятности, так что до столицы от него километров сто. И никаких строений ближе, чем в пятнадцати километрах, кроме оборудованных мест для посадки гравипланов и вертолетов, центра управления и самого здания космопорта — только лес и поля.

Перед выходом из здания всегда многолюдно, огромная площадь заполнена воздушным и наземным транспортом. Но сегодня она напоминает море в наивысшей точке прилива или реку, вышедшую из берегов.

Я шагнул на тротуар перед площадью и едва подавил в себе желание тут же остановиться. На каждом втором гравиплане — феникс, возрождающийся из пепла. Нас ждут.

От ближайшего гравиплана отделились двое, одетые столь строго и серо, что у меня не возникло ни малейшего сомнения в наименовании ведомства, которому они имеют честь служить.

— Господин Данин?

Я кивнул.

— Вы пойдете с нами.

Мне на кольцо упали документы, подтверждающие их полномочия сотрудников Службы Безопасности Кратоса. Ордера на арест послание не содержало, однако я сказал:

— Да, конечно.

Обернулся к своим людям и через устройство связи попросил не сопротивляться. Они усмехались горько и разочарованно. Да, я понимаю. Из тюрьмы в тюрьму, только семь дней свободы.

— Ждите! — приказал я.

Ждите! Верьте! Надейтесь! Мы еще успеем стать изгоями без права обжалования приговора.

Улыбнулся Юле, кивнул Герману и Саше.

— Все в порядке.

Открылась дверь гравиплана, первым вошел один из службистов, я последовал за ним, сиденье почти не прогнулось подо мной — аскетическая традиция военного ведомства. Рука коснулась грубоватого черного дерматина. Второй службист сел рядом и захлопнул дверь.

— Куда летим? — насмешливо спросил я, когда мы оторвались от земли.

Они выдержали долгую паузу. Вряд ли с садистской целью. Скорее получали информацию через устройства связи.

— Государь согласился принять вас, — наконец сказал службист справа от меня.

Я вознес короткую молитву. Слава Богу! Первый раунд моей сумасшедшей игры ва-банк я выиграл.