Креативный «пятый альфа»

И в момент, когда она уже взялась за него, ей на голову лягушка-липучка в красной каске сваливается. Когда я английский учу, эту лягушку в руке сжимаю. То пополам согну, то башку ей закручиваю – от этого учится лучше. Только теперь лягушка в кладовке с английским сидит и о себе напоминает.

Неделю назад из-за этой лягушечки я в историю вляпался. Точнее, вляпался из-за Жанки, а лягушечка помогла. Вот только помогла мне или Жанке, я пока не решил.

Стою я после уроков в коридоре – думаю: до робототехники спрятаться и на телефоне поиграть или на продлёнку пойти и русский сделать. Смотрю, Жанка идёт, Викину резинку для волос в руках теребит: растягивает, щёлкает по собственным пальцам. Значит, ей скучно: жертву ищет.

Я взял рюкзак и, стараясь выглядеть беззаботно, спиной к ней повернулся и к лестнице пошёл.

– Стой, Парапланов! – Жанкин голос припечатал, как снежок, который на самом деле ледышка.

Подбежала, оглядела меня, выискивая, за что бы зацепиться, и заявила:

– У тебя, Парапланов, страх публичных выступлений. Я тобой займусь. Бабочки в животе порхать будут после моих тренировок.

Я был против. Но Жанке это лучше не говорить – точно не отлипнет. А так оставалась надежда, что на что-нибудь другое переключится.

Вообще, если сложить Жанкино бесстрашие ляпать что угодно кому угодно и мой страх отвечать на уроке, хорошенько перемешать, а потом пополам поделить, как раз получатся два гармонично развитых человека. Вырасту – изобрету машину для смешивания характеров.

На следующий день Жанка ко мне близко не подходила, и я расслабился. Мы пришли вместо музыки в актовый зал – готовиться к новогоднему концерту. Я встал позади всех и уткнулся в телефон.

Я смотрел в прицел лазерного ружья и медленно шёл по улицам полузаброшенного города. Кто-то схватил меня за рукав и вытолкнул вперёд. Жанкин голос сказал, что я – доброволец.

Из-за угла блеснул выстрел. Мир на экране телефона перевернулся, лазерное ружьё упало на асфальт. Жизненные показатели слились до нуля, ноги моего героя содрогались в агонии. В моём животе при виде сцены что-то содрогалось вместе с ними. И это были не бабочки.

Всё оказалось не так страшно: роль досталась хорошая, надо всего лишь орать и убегать. Это я умею. Надо только представить, что привидение протягивает мне тест по русскому, а потом из складок белого балахона достаёт итоговую по английскому, и ужас получится вполне убедительно.

Я решил, что Жанка, довольная своей подставой, отстанет от меня. Пятым уроком была история, а я дома учебник не открывал – в «Сливки шоу» на YouTube как раз новое видео вышло. Расширение кругозора важнее, чем маленький эпизод мировой истории. Я решил, что, как обычно, воспользуюсь правилами беспалевного ученика.

Вы их знаете? Вот они. Первое: никогда не смотри на учителя – лучше в тетрадь или учебник. Второе: не делай резких движений – это привлекает внимание. Третье: не бойся – они чувствуют страх! Четвёртое: в крайнем случае притворись мебелью.

Алёна Николаевна заболела, её снова замещал Николай Васильевич – учитель, похожий на старшеклассника, с вечно лохматой головой и тонкими усиками. С ним правила точно должны были сработать. Вот только Жанка подсела ко мне, а она привлекает внимание, даже если это делать не собирается.

– Кто нам расскажет про Англию после Нормандского завоевания? Есть желающие? – спросил Николай Васильевич, глядя в электронный дневник.

Я, как джедай, разлил внутри организма спокойствие и мысленно слился со стулом. Взгляд Николая Васильевича скользнул по мне, перешёл на Жанкину чёлку, затем перепрыгнул на ёршик Бориса. Я расслабился.

– Парапланов хочет ответить! – заорала Жанка.

Я сделал вид, что Парапланов – это не я. Николай Васильевич, молодец такой, не обратил внимания на Жанкин вопль и вызвал к доске Мишу. Я его даже зауважал. Не обращать внимания на вопли Жанки могут только самые мужественные люди.

Миша тараторил про Вильгельма Нормандского, а я тихо шуршал страницами, пытаясь за три минуты вместить в себя остаток параграфа. Я заталкивал параграф в голову, но он вылезал через уши.

Я всё-таки увлёкся Великой хартией вольности и не заметил, как Миша закончил. Оказывается, история – это интересно, если её читать. Очнулся я от очередного вопля Жанки:

– Спросите Диму, он очень хочет к доске!

На самом деле мне хотелось раствориться, как сахар в горячем чае, стать невидимкой или хотя бы стукнуть Жанку хорошенько. Но первое невозможно, над вторым я работаю, а третьему сопротивляться было всё труднее с каждой минутой.

Николай Васильевич вздохнул:

– Жанна, отстань от Димы. У него тоже язык есть.

– Он им пользоваться не умеет, – хихикнула Жанка. – Стесняется. Я ему помогаю.

И посмотрела на класс, словно ей за это уже медаль на серый пиджак повесили, и все на эту медаль полюбоваться хотят.

Я в этот момент мечтал превратиться в мышонка, забраться на Жанкин нос и укусить его хорошенько, чтобы каждый раз, когда ей заорать захочется, укус чесался и напоминал, что молчание – золото.