Кречет 2

Двери кабины распахнулись и оттуда попрыгали жнецы. Стрелки переключились на них, пытаясь достать. Судя по глухим одиночным выстрелам палили из ружей.

Воспользовавшись суматохой, Кастет выпрыгнул из люка и перекатом ушел в сторону. Он вжался в землю и открыл огонь из автомата по кустам, откуда доносились выстрелы. Пули срезали ветки, и ружья на миг захлебнулись. Оттуда послышались крики и стоны. Кастет попал в цель и дал время жнецам покинуть броневик.

Я выскакивать наружу не торопился. Даже если рванет бензобак, броня выдержит взрыв и у меня будет еще несколько минут чтобы покинуть машину, пока фургон не превратится в раскаленную сковородку.

Профессор что-то громко бормотал и порывался выскочить наружу. Я придавил его к полу:

— Спокойно, док! На улице сейчас опаснее, чем внутри! Пусть гады перестреляют друг друга.

— Но мы горим! — причитал Зиновьев. — Бензин в любой момент может сдетонировать!

— Железо не может гореть, — ответил я. — Скорее всего, нам просто подожгли колеса. Судя по запаху жженой резины, я прав. Так что прижмите задницу, товарищ Зиновьев. Целее будет!

Профессор хотел что-то возразить, но залетевшая внутрь шальная пуля со звоном ударила где-то над его головой и, разлетевшись на кусочки, посыпалась по стальному полу. Зиновьев закрыл голову руками и уткнулся лицом в пол.

Автоматные очереди заглушили ружейную пальбу. Жнецы освоились и задавили напавших на нас стрелков. Ружья в ответ бухали все реже и вскоре совсем замолкли. Напавшие не ожидали, что в броневике окажется столько автоматчиков. Автомат в наше время большая редкость.

— Пора! — крикнул я и дернул за руку профессора.

Он не по годам резво выскочил из-под лавки и побежал за мной. Мы выпрыгнули в распахнутый люк, и я потянул Зиновьева в сторону подальше от броневика. Пламя жрало колеса и предательски нас осветило. Ба-бах! — стали лопаться колеса. Я почувствовал удар горячего воздуха в спину. Зиновьев от звука упал и вжался в траву. Я схватил его за ворот и поволок дальше в лес. Через несколько метров мы укрылись в зарослях кустарника. Ба-бах! — лопнуло следующее колесо. Хана броневику… Ну я этого и хотел.

Сзади раздалось шуршание. Я обернулся: из кустов на меня смотрели дула двустволки.

— Тише, — прошипел голос человека, который держал оружие. — Если пикните, пришью…

Стрелять он в нас не собирался, просто мы заняли его позицию. Уйти ему незаметно от нас не получилось бы, и убивать нас не вариант: в стволе всего два патрона и нас двое. Если выстрелит, то вызовет на себя огонь жнецов, а сам в это время окажется с разряженными стволами.

Я поднял руки и проговорил:

— Мы тебе не враги, мы сами пленники у жнецов. Стреляй в них, а лучше уходи…

Силуэт с ружьем замер, не зная, как поступить. Видно было, что ему очень хотелось смотаться в гущу леса, но он боялся получить от нас пулю в спину (откуда ему было знать, что мы безоружны). А если он и догадывался, что оружия у нас нет, то мы могли закричать и направить в его сторону шквал автоматного огня своих сотоварищей. Я решил попробовать развеять его сомнения:

— Меня зовут Кречет, я не из клана жнецов, я…

Но договорить я не успел. Незнакомец вдруг перевел стволы на меня и прошипел:

— Кречет⁈ Ах ты, сука! Это ты погубил наш лагерь! Зря Велиар тебя не убил!

Я видел, как апостол уже почти нажал на спуск, но я был готов. Нырнул в сторону. Грохнул выстрел, пуля прошла рядом с головой, я почувствовал, как она всколыхнула мои волосы. Второго выстрела стрелок не успел сделать. Я вцепился в ружье двумя руками и резко вывернул его. Слышно было, как хрустнули суставы апостола. Он вскрикнул и выпустил ружье. Прикладом я ткнул его в живот. Апостол сложился пополам. Подсечкой я сбил его с ног и наступил ему на грудь, приставив ко лбу стволы:

— Откуда ты меня знаешь?

— Я помню, как ты появился в нашем лагере, — скривился апостол. — Ты пришел, притворившись лошком, сказал что ищешь выживших людей. Но Велиар тебя узнал. Зря он тебя не убил, ведь ты пришел нас уничтожить. После твоего прихода все и началось. У нас было все: рабы, оружие, еда. А теперь мы скитаемся по лесам, живем впроголодь и грабим проезжающие машины. Все из-за тебя, сука! Это ты во всем…

Хрясь! — Я ударил прикладом апостола по голове, не дав ему договорить.

Он вырубился, я отставил ружье в сторону, встал на колени возле бездыханного тела и обхватив голову двумя руками, резко рванул ее в сторону. Хрустнули шейные позвонки и апостол умер, даже не вздрогнув.

— Зачем вы это сделали⁈ — негодовал Зиновьев. — Он же был без оружия, он пленник!

— Здесь не война, профессор, — грустно улыбнулся я. — Он не пленник, а недобитый враг, он мог лишнего наговорить жнецам, это могло навредить нашим планам.

— Так это вы уничтожили клан апостолов? — удивился Зиновьев.

— Нет, это сделали мои друзья, но я в этом участвовал.

— Опасный вы человек, — профессор испуганно смотрел на меня. — Теперь вы собираетесь уничтожить жнецов…

— А вы им сочувствуете?

— Нет, но там есть химики. Они ни в чем не виноваты, их заставляют это делать.