Кречет

Набирая скорость, джип без труда расталкивал клиновидным бампером собратьев. Те со скрежетом нехотя расступались. Мост позади, вот и шоссе, пробка растаяла… Можно было выдохнуть. Тяжелый был день — он унес жизнь Полковника.

Впереди расстилалась степь. Медвяный аромат донника и трели жаворонка открывали новый мир. Мир без людей… Здесь время, вливаясь в пространство струйкой асфальта, течет как-то по новому. Мгновения сменяют минуты, часы, дни, вечность. И лишь одно имеет значение — миг во вселенной, который дорог нам и который слишком быстротечен в беге времен. Этот миг и есть жизнь…

* * *

Тентованный грузовик в сопровождении двух мотоциклов и черного внедорожника въехал в распахнутые ворота поселения. Сквозь колыхание створок тента Гектор разглядел массивный забор из частокола бревен и листового железа высотой около четырех метров. На территории разбросаны жилые одноэтажные корпуса из красного кирпича, в центре — спортивная площадка, заваленная автомобильной техникой, мотоциклами и прицепами. Все напоминало заброшенный пионерский лагерь, переоборудованный и укрепленный в осадное поселение. К забору с внутренней стороны примыкал трехметровый деревянный настил с лестницами, он позволял передвигаться часовым вдоль частокола и свободно обозревать прилегающую территорию. Машина чихнула мотором и встала.

Пленников выволокли из грузовика и построили в шеренгу. Энн прижалась к плечу Гектора и исподлобья косилась на окружающую обстановку. Обширная территория лагеря контролировалась охраной, вооруженной карабинами, расположившейся на возвышенностях вдоль частокола. На спортивной площадке копошились люди, ковыряли технику, что-то ремонтировали, таскали запчасти и какие-то железяки. Энн обратила внимание на их одежду. То, скорее, были лохмотья. Ноги мужчин спутаны цепью, отчего передвигаться они могли только частыми мелкими шажками, побрякивая при этом железом. Женщины без оков, но на шеях для чего-то надеты кожаные ошейники.

Рабов охраняли несколько головорезов с автоматами. Они лениво развалились в тени деревьев на раскладных стульях и зевали. Часть узников возделывала вскопанное футбольное поле, приспособленное под выращивание картошки. Остальные были заняты на строительстве крепостной стены, заменяя хлипкие участки забора из ржавых листов железа на частокол из бревен. Заострённые с одного конца бревна вкапывали вплотную друг к другу на метровую глубину и скрепляли между собой трехметровым смотровым настилом.

Поглаживая густые бакенбарды, Мясник прохаживался перед строем пленников, стараясь заглянуть каждому в глаза:

— Вы будете задействованы на работах на благо клана. За попытку побега смерть ждет не только вас, но и ваших близких. Если у вас здесь нет близких, убиты будут все те, с кем вас привезли в лагерь. Один из вас пытался сбежать, и был казнен. Этот рыжий парень прибыл с вами, — ткнул стволом нагана на Гектора и Энн, — Пытаясь сбежать, он зарезал одного из наших, а второму выцарапал глаза. Вас следовало бы пустить в расход, но вам сегодня повезло, вы не были ознакомлены с правилами и пока останетесь жить.

— Ага, как же, — подумал про себя Гектор. — Дело не в везении. Просто вам, упыри, рабов не хватает, и вы не хотите казнить сразу двоих.

— Если будете хорошо работать и приносить пользу, — продолжал Мясник, — Кормить вас будут два раза в день, а пока кормежка только в обед, на пропитание еще не заработали. А сейчас с вами будет говорить глава нашего славного клана, верховный жрец Велиар — могущественный союзник Сатаны. На колени, черви!

Бух! — наган в руках Мясника грохнул в воздух, и строй пленников упал на колени. Неизвестно откуда появилась фигура в ветхом черном балахоне. Глубокий капюшон мешал разглядеть лицо, но видно было угольные, словно вымазанные сажей, веки и синюшные губы. Одеяние больше напоминало рванье прокаженного, чем рясу верховного жреца. Однако крючковатые пальцы Велиара обильно облепили золотистые перстни и печатки с массивными камнями. Жрец откинул капюшон и, оголив испещренный морщинами выбритый череп. Он оглядел строй и ровным выверенным, как у учителя голосом произнес:

— Я преклоняюсь перед Сатаной! Вы — чернь, не достойная отца нашего. Падите предо мною и молите о возможности служить ему. Мир обрящет новую суть, избранным откроется тайна познания и естество мироздания. Я глас и проводник в царстве темноты, вы — пыль, приставшая к моим ногам. Судьба — оправдание трусливых и ноющих. Возжелайте служение на благо клана и останетесь жить, пусть как паршивые псы, но и пес может стать верным союзником и снискать кость с хозяйского стола. Иначе, умрите в адских муках на жертвенном кострище, во имя Сатаны, ради Апостолов, новых творцов и вершителей судеб. Да будет так!