Кречетов, ты – крестьянин, а не наследник! Том 2 (СИ)

— Убил троих воинов… — продолжал он, как будто не слыша моих слов. И я снова обратил внимание на необычные глаза Алтынсу. Под ее роскошной внешностью скрывалось что-то дикое.

— Последний воин был с кинжалом… — Кублай-хан вздохнул и взглянул на свою сестру. — Он двигался со скоростью стрелы. Ярослав, ваша тень — как зверь из древних мифов. Она, вероятно, впечатлена но, может немного преувеличивает.

Я прищурился, улавливая каждое слово.

— Что еще она сказала? — Было странно говорить при ней, как будто она не присутствовала.

Кублай-хан что-то спросил на своем языке. Я мгновенно обхватил пальцами меч, прикрепленный к поясу. Это движение не осталось незамеченным от бдительной девушки.

— Разве ты не хочешь, чтобы он знал? Он практически член семьи, — сказал Кублай-хан, и теперь я понял его слова.

— Он не член семьи, брат, — ответила Алтынсу, ее опаловые глаза застыли на моем лице. Я приложил усилие, чтобы не показать, что понимаю их разговор. — Он не должен знать.

— Две жены хана мертвы, Алтынсу, — настаивал ее брат. — В течение месяца. Ходят слухи, что за этим стоит ведьма, хотя это кажется естественным!

Мой левый глаз сильно задергался, и я почувствовал, что он может закрыться.

— Он может понимать наш язык, — предупредила Алтынсу шепотом. — Говорит на нем, как на родном.

Ее брат отошел в сторону, повернулся и встревоженно уставился на меня.

— Какая ведьма? — спросил я его, и лицо Кублай-хана побледнело.

— Где вы выучили наш диалект, Ярослав? — спросил торговец.

Я вздохнул. Эта девушка знала.

— Да, могу, — произнес я.

Кублай-хан присвистнул, явно впечатленный. Затем на его губах появилась улыбка, и он взглянул на свою сестру.

— Как, во имя богов… ты права.

— Права в чем? — вмешался я.

— Моя первая мысль была тихо убить вас и стражника, — объяснил он, не проявляя особого смущения. — Я бы продал ваших рабов в ямы и решил все проблемы.

«В этом что-то есть,» — подумал я.

Кроме того, черт побери, что это за «ямы», о которых все постоянно упоминают?

— Она отговорила меня от этого, — признался Кублай-хан. — Я не советую обижать ее из-за характера, Ярослав. Алтынсу всегда была немного неуправляемой, но знает свое место, когда это важно.

Я моргнул от бессердечной логики этого человека. У него была плохая репутация. Отсталое общество цеплялось за древние обычаи и жестокость хваленых Повелителей Лошадей. Это было уже слишком.

— Никогда бы не причинил вреда женщине, — просто сказал я. — Или оставил бы рабыней.Она закатила глаза и, сделав шаг вперёд, положила маленькую ладошку на плечо брата.

Кублай-хан сначала рассмеялся, потом нахмурился и посмотрел на свою сестру. Она закатила глаза и, сделав небольшой шаг вперед, положила маленькую ладошку хорошей формы на плечо своего брата.

— Милый брат, — пропела она своим соблазнительным тоном. — Ярослав шутит. Он знает, что мы заставим тысячи людей работать на моих шахтах.

Кублай-хан в шоке отступил назад. Алтынсу надула губы под тонкой вуалью, опустила глаза и добавила.

— Но я буду для него первой среди всех. Его самое драгоценное владение. Главное из его сокровищ.

Тогда я пожалел, что не позволил им содрать кожу со Олафа живьем и покончить с этим.

Кублай-хан посмотрел на меня, ожидая ответа, но её слова ошеломили меня. Он пожал плечами и достал свиток из богато украшенной шкатулки. Открыл чернильницу, обмакнул перо в чернила и подписал.

— Ну что ж, — объявил Кублай-хан, закончив читать в последний раз. — Я полагаю, всё что нужно это ваша подпись и печать, Ярослав.

— Князь Ярослав, — вдруг осознал я, выбираясь из своего затуманенного состояния. Молчание Алтынсу только раздражало.

— Конечно, — ответил Кублай-хан мягким тоном.

Я пристально посмотрел на него. Они меня разыгрывают?

— Я хочу поговорить с вашей сестрой, — заявил я, и он уставился на меня, брови на его лбу сблизились.

Он оглядел ее, а затем снова взглянул на меня.

— О чем тут можно поговорить? — торговец усмехнулся, откладывая перо рядом со свитком.

— Я хочу поговорить с вашей сестрой, — повторил я уже суровее.

Время для игр окончено.

Когда блефуешь, делай это хорошо или промолчи.

Это второе по важности правило, которому я следую.

Или третье, если уж на то пошло. Я всегда был гибок.

Кублай-хан ошеломленно моргнул, его лицо исказилось, пальцы сжались в кулаки.

— Конечно, князь Ярослав.

— Наедине, — прервал я его. Кублай-хан прищурился.

Именно так, я тот, кто берет верх в этом браке!

— Это… не в обычае. Не раньше, чем будет заключена сделка.

Я снова оборвал его на полуслове.

— Я не буду пробовать товар, Кублай-хан. Даю слово чести.

Самые дешевые ставки, на которые я когда-либо ставил.

Кублай-хан скривился от брошенного в его адрес термина. Его лицо исказилось от неуверенности. Он минуту молча смотрел на свои остроносые сапоги из мягкой кожи, после чего сдался.

— Конечно. Я буду стоять снаружи'.

«Просто убирайся,» — уговаривал я его свирепым взглядом.

И забери свою дурацкую подушку с собой.

Алтынсу проследила своим взглядом за недостойным поступком своего брата. Вопросительно приподняв тонкую бровь она взглянула на меня.