Кредитная невеста

— Вот тебя сейчас и вылечат. — Слава глянул на Суслика и движением руки показал ему на выход.

Пусть эти орлы наказывают клептомана где хотят, лишь бы не здесь.

— Они меня убьют!

Каретников криво усмехнулся. Ему-то какое дело до чужих трудностей. Он однажды по простоте своей душевной помог одному человеку, и что? Лазарев и смотреть в его сторону не хочет. Даже на суд не пришел и с адвокатом не помог. Хорошо, что хоть ментов не подключил, которые могли навешать на Славу всех собак. Он мог бы сделать так, если бы в том побоище, которое устроил Каретников, не просматривались его личные интересы. А за Ладу Лазарев спасибо сказал?

Нет, помогать людям нельзя. Таков закон жизни. Ни одно доброе дело не останется безнаказанным.

— У моей мамы больное сердце! Она не переживет, если со мной что-то случится.

Слава снова пнул Кислого. При этом он глянул на Суслика, который смотрел на свою жертву жадными до расправы глазами. Да и дружки у него реальные отморозки. Таких хлебом не корми, дай только кровь кому-нибудь пустить. Каретникова они побаивались, поэтому ждали, когда он отшвырнет от себя их жертву.

А убить эти негодяи могли запросто. Вдруг потом действительно умрет мама этого типа?

— Если он крыса, пусть сход решает, как с ним быть.

— Какой сход?! — Суслик скривился.

— А ты что, законом здесь вдруг стал?

— Ты это, не борзей! — окрысился Коля.

— Что?! — Слава рванул на него.

Суслик поджал хвост и подался назад. Вместе с ним исчезли и его дружки.

— Спасибо тебе, брат! — Кислый плакал от жалости к себе, глядя на своего спасителя.

— Какой я тебе брат, крысиная морда? — Каретников брезгливо скривился и ногой оттолкнул от себя эту немощь.

— Я не крыса, — заявил тот. — Просто у меня клептомания. Даже лечить пытались…

— И кто ж тебя на это дело подсадил? — вспомнив Ладу, спросил Слава.

Ее подсадили на иглу насильно. Тоже пытались лечить. Судя по всему, небезуспешно. А могли бы и упустить. Неизвестно, чем все закончилось бы. Вдруг Лада сама оказалась бы в зоне и нарвалась бы там на Суслика женского рода?

— Нет, никто. Как-то все само… Может, назло отцу? — Кислый пожал плечами.

— Отца приплетать не надо, — заявил Слава.

— Я не приплетаю. Просто вспомнил. Он тоже воровал. У государства. Ему можно, а мне нет?

— Я тебя сейчас ударю.

— Да я его не сдаю! — закрываясь руками, промямлил Кислый. — Он сам сейчас под следствием. Меня вот посадили.

— Давай, проваливай!

У Каретникова истекало время, а он еще не отработал тренировку.

— Но там все скоро наладится. Отца выпустят. Меня тоже. Счета его разблокируют. А там куча денег!

— Пошел вон!

— А если я буду тебе платить?

Слава не вытерпел, одной рукой схватил парня за шкирку, другой — за штаны.

— Сто тысяч долларов в месяц! Ты будешь меня охранять!

Слава разжал руки, и Кислый шлепнулся на мат.

Каретников подумал, что зря он так на дурачка ополчился. Парень умом со страха тронулся. Убогих на Руси принято жалеть.

Сеня прыгал как мальчик-зайчик на новогоднем утреннике. Пацану всего девятнадцать лет, совсем еще сосунок. К тому же у него абсолютное домашнее восприятие действительности, наивные взгляды на жизнь. Физически он слаб. А его головой в дерьмо. За то, что он украл шоколадку из магазина. У Славы была возможность узнать, за какие грехи сел Кислый, и он ею воспользовался.

Сеню осудили на два года, но в зоне он провел всего четыре месяца. Сегодня утром ему объявили, что завтра его выпускают. Оказывается, суд отменил прежний приговор. Все, завтра Кислый отправляется домой. А Славе мотать срок еще целый месяц.

— Отец машину пришлет, — тарахтел Сеня. — Может, сам приедет.

— Да заткнись ты! — буркнул кто-то и толкнул Кислого в спину.

Тот замолчал.

Каретников не соглашался на роль его телохранителя. Смешно это и глупо. Но по отряду пошел слух, что Слава взял его под свою опеку. Обижать Кислого зэки вдруг резко перестали. Но тычками его, как сейчас, награждать не стеснялись. Каретников этому не препятствовал. Нечего трепать языком на вечерней поверке. Люди устали, хотят спать, а разговорчики могут отсрочить отбой, сократить время, отведенное для сна.

Не рвался Слава защищать Кислого, но тот сам лип к нему как банный лист к посадочному месту. Он даже спать устроился через шконку от него. Каретников не мешал этим его движениям, но и не приветствовал их. По ночам следить за Кислым не собирался.

Ночью он спал крепким, насколько это возможно, сном. После отбоя забылся практически сразу.

Среди ночи его толкнул в плечо Желтуха, сосед по шконке.

— Кислый на очко ушел, — прошептал он.

— Хрен с ним, — переворачиваясь на другой бок, буркнул Слава.

— Фарадей за ним пошел.

— Иди, свечку подержи!

— С полотенцем.

— Отвянь!

Тут голова Славы включилась. Зачем Фарадею полотенце? Кто он вообще такой? Новичок, недавно с этапа.

Слава поднялся, через спальное помещение прошел в умывальник, оттуда свернул в сортир. Он увидел Фарадея, который стоял за перегородкой последней кабинки, услышал хрип.