Кредитная невеста

Фарадей душил Сеню, затягивал на его шее удавку из полотенца, скрученного в жгут. У жертвы уже выползли глаза на лоб, когда Слава ударил Фарадея в самый низ шеи. Тот вырубился, но в чувство Каретникову пришлось приводить и самого Кислого.

Вот и все. Три года прошли. Их как корова языком слизнула. Правда, шла она долго. Особенно тяжело давались Славе самые последние дни.

В одном кармане у него лежала справка об освобождении, в другом — честно заработанные деньги. Старая рубашка, убитые джинсы, стоптанные туфли, но все это скоро будет выброшено. Приодеться, отогреться, снять шелуху, наросшую на зоне, — первое, что нужно сделать. А потом уже можно и домой.

Слава увидел темно-серый внедорожник «БМВ». Новенький, сверкающий, как дембельская бляха. Из машины выбрался Кислый. Деловой, самоуверенный, походка прыгающая, но твердая. Шелковая рубаха, расстегнутая наполовину, стильные джинсы.

Больше месяца прошло с тех пор, как Сеня откинулся. За это время он успел отъесться. Щеки уже совсем не такие впалые, как прежде, хотя и не округлились. Толстым его можно было назвать только под угрозой расстрела через повешенье.

Рубаха расстегнута, на груди виден крупный золотой крест и массивная цепь. Пацан зону прошел, это вам не чертиков мелом рисовать.

— Здорово, братан! — Сеня широко развел руки.

Человек несведущий, наблюдая за ним со стороны, мог бы принять его за крутого криминального авторитета, приехавшего встречать своего лепшего кореша.

— Здравствуй… — сказал Слава, оставляя место для продолжения фразы.

Ему вдруг захотелось назвать Сеню мордастым. В шутку, разумеется.

Каретников пожал ему руку, позволил себя приобнять.

— А я чисто за тобой, братан! — Кислый небрежно повел рукой в сторону машины и жадно глянул за забор зоны. Там, на крыше цеха, стояли зэки. Их было немного, но они могли разнести по колонии слух о том, какой Сеня Кислый крутой.

— Что, до Москвы добросишь? — спросил Слава.

До столицы не так уж и много, что-то в районе шестисот километров. Это в зону этап шел долго, а если сесть в машину прямо сейчас да задать копоти, то уже ночью можно быть в Москве.

— Да хоть до Магадана!

— Это без меня.

— Поехали, брат! — Сеня направился к машине, протянул руку, чтобы открыть правую переднюю дверцу, но передумал.

Он же крутой мэн, а не какой-то там лакей. Пусть Слава сам открывает.

В салоне работал кондиционер, головокружительно пахло новой кожей. Слава реально прибалдел.

— Как тебе моя карета?

— Твоя?

— Батя подогнал.

— Как он там у тебя? Не осудили?

— Какое там! — Сеня стронул машину с места, быстро набрал ход, демонстрируя высокую приемистость мощного двигателя. — Дело уже давно развалили. Я же тебе говорил. — В голосе Кислого звучали обиженные нотки.

Он действительно говорил. Слава плохо слушал, а потому и подзабыл.

— Извини, просто я под впечатлением. Запах свободы, все дела.

— Я чуть сознание не потерял, когда откинулся! — заявил Сеня.

— Как доехал?

— Тогда?.. Отец машину за мной прислал. Не видел?

— Да, помню.

Делать Славе было нечего, чтобы смотреть, как Сеня переходил из худшего в лучший мир. Но и огорчать парня лишний раз не хотелось. Действительно, зачем обижать человека, который не забыл его, приехал за ним издалека, в знак уважения за то, что Слава для него сделал?

— И машину прислал, и охрану.

— Охрану зачем?

— А почему Фарадей хотел меня убить?

Слава промолчал. Он и сам понимал, что Фарадей исполнял чей-то заказ с воли, но допрашивать его не стал. Делать ему нечего, как совать рога в чьи-то разборки. Каретников и сейчас не хотел ничего знать.

— Это по отцу били так, через меня. Ему больно хотели сделать. В зону меня отправили. Думали, что я там сдохну. А я выжил. Спасибо тебе!

— А сейчас почему без охраны?

— Так решился вопрос. В нашу пользу. Отцу больше ничего не угрожает. Значит, и мне.

— Очень хорошо. — Слава скрестил на груди руки, закрыл глаза.

Его действительно стало клонить в сон. Воздух свободы навеял мягкое опьянение.

— Да и ты рядом со мной, если вдруг что.

— До Москвы, — сказал Слава.

— А у тебя там работа есть?

— Нет.

— А со мной ты будешь зарплату получать.

— Сто тысяч долларов в месяц. — Каретников усмехнулся.

— Да, кстати, я хотел с тобой поговорить насчет этого.

— Говори.

— Сто тысяч — это слишком. Отец так сказал. На двадцать согласился. Еще премия за Фарадея. Четыре месяца ты меня выпасал. Всего сто тысяч и выходит. За все это время. А на свободе по десятке будешь получать.

— Хорошая шутка. Бодрит.

— Это не шутка.

— Сто тысяч долларов?! — Каретников повернул голову, посмотрел на Сеню.

Он хотел объяснить ему, что шутка, сказанная дважды, уже не смешна.

— Больше не получается. Отец сказал, что мы с тобой договор не заключали.

Судя по его виду, Сеня не шутил. А если он говорил правду, то у Славы не было слов, чтобы ее прокомментировать. Сто тысяч долларов — это же целая вселенная. Во всяком случае, для него.

— Дома тебя кто-то ждет? — спросил Сеня.