Кредо холопа

Вспомнив все это, Гриша сразу смекнул, что коллекционер, похоже, еще не налюбовался на свой жезл, и держит его не в хранилище, вместе с прочим хламом, а у себя в комнате. Эта версия имела право на существование, и Гриша с радостью ухватился за эту соломинку, потому что кроме нее в ассортименте имелись только двухпудовые чугунные гири с идущей в комплекте веревкой.

– Надо на второй этаж, – сказал он. – Спальни наверху. Интересно, здешний барин хорошо спит? Если нет, придется замарать руки кровью.

Тит опустил взгляд на свои коричневые ладони с огромными черными когтями. Их он уже замарал, и кое-чем похуже, чем кровь. Замарал так же ноги, бороду, правую щеку и прядь свалявшихся волос.

– Ты человек-кизяк, – сказал Гриша. – Это такой герой в костюме коровьей лепешки. У человека-кизяка есть разные героические способности. Например, комбинация ударов «С головы до ног» и магический навык «Дерьмовый шар». С ростом уровня героя размер и густота шара увеличиваются. Еще человек-кизяк умеет поражать всех злодеев вокруг такими заклинаниями, как «Зловонный туман» и «Подмышечный смрад». Слушай, о тебе фильм можно снимать. В формате 3D. Этот такой формат, в котором дерьма в три раза больше, чем в обычном. А еще ты по стенам сможешь ползать, если удачно прилипнешь. Вот только в прорубь тебе лучше не нырять, для тебя это безвыходная ловушка. Будешь там болтаться до весны.

Они вернулись в гостиную и поднялись по изогнутой полукругом лестнице на второй этаж. Ступени скрипели не все подряд, а в какой-то хитрой не просчитываемой последовательности, которую невозможно было угадать даже случайно. К тому же не все и пытались. Это Гриша осторожничал, а Тит топал, как слон, да еще и сопеть начал к чему-то, и сопеть громко. На замечания он не реагировал, точнее не понимал, что от него хотят.

Второй этаж представлял собой длинный коридор с множеством дверей, напоминающий общежитие. Табличек на дверях, разумеется, не было, но Гриша безошибочно, с первого взгляда, понял, за которой из них укрывается барин. Имелась верная примета – перед дверью в господские покои лежал на полу личный лакей барина, и нежно похрапывал. Гриша сразу понял, что этому лакею осталось жить считанные секунды. Он неслышно подкрался к нему, набросился, сделал умелый захват шеи и спокойно удушил. Пригодились навыки умерщвления, полученные на арене. Слезая с трупа, Гриша вспомнил безжалостную Ярославну, готовую истребить любого, кто встанет на ее пути, и сравнил с девушкой себя. Он тоже стал действовать подобным образом, не особо задумываясь: душить или не душить? Но если бы человек иного воспитания всерьез обеспокоился таким личным равнодушием к чужой жизни, Гриша, напротив, загордился. У него еще с детства сложилось определенное представление о крутом перце – некоем недостижимом идеале, к которому следует стремиться. Не во всем Гриша мог соответствовать крутому перцу. Что-то не получалось чисто физически – ну не мог он всю ночь, до рассвета, любить девушку. Нереально крутой тачки у него тоже не было. Но зато он приобрел нечто столь же важное для крутого перца – готовность идти по трупам, притом изготовлять эти трупы без тени сомнения и последующего раскаяния. Да и какое еще раскаяние? Разве герои любимых Гришиных боевиков раскаивались в том, что истребляли врагов сотнями? Ничего подобного. Они в следующем фильме еще больше народу на тот свет переправляли.

И вот стал он на шаг ближе к своему идеалу. Когда получит деньги, купит себе крутую тачку. С вечной эрекцией труднее, но если заплатить нескольким телкам, чтобы они всем рассказывали, какой он половой гигант, народная молва быстро разнесет эту информацию по всему городу. И тогда он станет в людских глазах живым воплощением бога – крутого перца. Телки будут к нему в очередь выстраиваться, пацаны дико завидовать. Больше всех будет завидовать лучший друг Колька Скунс, потому что Гриша заплатит девушкам, чтобы они говорили, что тот является тотальным импотентом. Вроде бы мелочь на общем фоне, но лишь одна мысль об этом так нежно и приятно согревает. Стоит представить себе, как засмеянный всеми Скунс боится из дома выйти, и душа буквально поет.

– Тит, утащи труп в сортир, – приказал Гриша шепотом. – Брось там, пускай лежит. Утром найдут, подумают, что умер своей смертью, от старости.

Тит перекрестился, взял лакея за ноги и поволок по паркету в сторону приоткрытой двери уборной.