Кредо холопа

А Гриша, тем временем, действовал, не теряя более не минуты. Так поступают крутые перцы – они действуют. Всякие лохи и ботаники, весь этот человеческий отстой, без которого, однако же, жизнь крутого перца была бы плоха, только и делают, что думают разные думы, мучаются разными сомнениями и в итоге вся их энергия выходит в гудок словоблудия. Крутые перцы не такие. Они не думают, не сомневаются, они просто достают из кармана ствол и преобразуют умственную энергию в кинетическую, а всех, кто не спрятался, в клиентов морга. Так поступали герои боевиков, так хотел поступать и Гриша. Еще он очень хотел вечную эрекцию, но понимал – не все сразу. Вдруг вечная эрекция приходит позже, когда безжалостность уже полностью развита?

Дверь открылась без шума, Гриша на четвереньках вполз в освещенные ночником покои барина, и только после этого задрал голову. Задрал, и в тот же миг почувствовал, что вся его крутость вот-вот вырвется из организма с разрушающим всю конспирацию грохотом.

Барин не спал, и был не один. Развалившись на огромном ложе, он наслаждался не лишенной приятности оральной процедурой, которую организовывала ему юная мастерица из холопского сословия. Гриша на мгновение застыл в нерешительности, но затем паралич страха отпустил его, когда стало ясно – и сам барин и малолетняя сосулька слишком увлечены процессом, чтобы обращать на что-то внимание. Тут, повернув голову, Гриша увидел искомый предмет. Жезл Перуна лежал на журнальном столике, не скатившись на пол только потому, что его удержала большая и явно дорогая ваза. Внешне древний артефакт напоминал самую обычную палку длиной в метр и диаметром с ручку от швабры. Весь он был гладко отполированный, темный, почти черный, на обоих его концах шло по четыре золотых кольца, обвивающих древко. Вот и весь жезл. Ничего особенного. Даже сенсорного экрана, и того не было.

С трудом сдерживая с одной стороны радость, а с другой прорыв адреналина, Гриша осторожно потянул жезл, стараясь не производить никакого шума, и, разумеется, произвел – опрокинул на пол вазу.

– Что такое? Кто здесь? – заворчал помещик, спихивая с себя юную оральную труженицу. Сев на кровати, он тупо уставился на Гришу, что застыл на коленях с жезлом Перуна в руке.

– Ты еще кто? – удивленно спросил помещик. Впрочем, удивление его быстро сменилось гневом. – Вор… Воры! – вдруг заорал он звонким голоском. – Сюда! Эй, все!

Гриша среагировал мгновенно. Он юлой взвился на ноги, схватил жезл как привычную бейсбольную биту, и, сделав солидный замах, попытался отоварить барина по устам громогласным. Но вместо этого произошло нечто невероятное.

Гриша сам не понял, что случилось, но от взмаха жезлом часть несущей стены, кусок крыши и перегородка с соседней комнатой с грохотом вылетели наружу, усыпав обломками цветник у фасада. Ноги барина остались на кровати, а вот верхняя часть тела отправилась в полет вместе с изрядным куском недвижимости. Девчонку, еще до Гришиного удара скатившуюся с кровати, магическая ударная волна не задела, зато рухнувшая сверху потолочная балка расплющила в кровавую лепешку. Ошеломленный Гриша забился в угол, и тупо переводил взгляд с пролома в стене на самую обычную, с виду, палку, похожую на трость диковинной работы.

В комнату заглянул Тит, размашисто перекрестился и промолвил:

– Господь-вседержитель! Аль Илья пророк молнией грянул?

Эти слова вывели Гришу из оцепенения. С улицы уже слышались громкие голоса, полные удивления и тревоги. Наверняка грохот разрушаемого особняка разбудил всех надзирателей, и те уже спешат сюда со всех ног.

– Надо бежать, – прохрипел Гриша, вскакивая на ноги. – Тит, не стой как баран. Валим!

Они выскочили в коридор и, плюнув на конспирацию, со всех ног бросились к лестнице. Но тут одна из дверей распахнулась, и перед ними возник прыщавый сопляк, которого Гриша видел на пикнике. Он открыл рот, явно собираясь что-то сказать или спросить, но Гриша наступил на горло его песне, с разбега нанеся сокрушительный удар промеж офицерских ног. Молодой барин даже не успел толком попрощаться с половой жизнью, поскольку Гриша, закрепляя успех, душевно приложил его головой об стену.

До лестницы оставалось несколько шагов, когда Гриша услышал топот ног, бегущих по ступеням. Схватив Тита, он впихнул его в ближайшую комнату, юркнул следом сам и прикрыл за собой дверь. Надзиратели, вбежав на этаж, бросились к покоям барина. По пути они наткнулись на бесчувственное тело наследника, стали кричать, шуметь, и вообще растерялись. Гриша, внимательно прислушиваясь к голосам из коридора, вскоре выяснил, что надзиратели пришли к ошибочному мнению, решив, что вторгшиеся в имение враги ушли черным ходом. Тут же все бросились к черному ходу, дабы организовать погоню. Когда снаружи все стихло, Гриша выглянул в коридор. Там было пусто. Юный барин лежал там же, где упал. Вокруг его головы расплылось кровавое пятно, и Гриша понял, что взял на душу еще один мелкий грешок.