Крейсерова соната

Валерия Ильинична, презирая шумную и алчную толпу, предавшую ради минутных интересов либеральные ценности, стала снимать с себя упомянутые вещи, одну за другой, раскрывая себя как кочан капусты, постепенно худея и уменьшаясь, тая на глазах. Когда была, наконец, совлечена и сброшена последняя неудобоваримая и смешная хламида, из нее, как из тени, шагнула вперед худенькая милая девочка, с косичками, в больших очках, доверчиво и наивно глядя на этот странный, недобрый мир, переступала на месте тонкими, неправильной формы ногами в детских нескладных туфельках, а потом пошла, но не к скоростному лифту, полному скалящихся, хохочущих, указывающих на нее пальцем людей, а прочь от дороги, по тропке, в туманную чистую даль, где навстречу ей, давно ее поджидая, летела нежная полевая птаха.

Когда загрузили всех именитых и знатных, расположив их на разных уровнях власти, тогда, под охраной, в свете жестоких прожекторов, среди лая овчарок и окриков конвойных, погнали «движущую силу истории», состоящую из выловленных в городах и деревнях обездоленных русских людей. Их набили в грузовой лифт, подняли на уровень коленных суставов, голеней и щиколоток медного исполина, рассаживали на рабочие места, среди огромных колес, рычагов и шестерен, приковывали среди пружин, спиралей, скрипучих цепей, гладких блестящих поршней. Именно они, «двигатели прогресса», должны были своими мускулами привести в действие громадный механизм, заставлявший статую переставлять ноги, поворачивать голову, медленно шевелить громадными как небоскребы руками.

Все было готово к пуску. Скульптор Свиристели, в бобровой шапке, в медвежьей шубе, куда уже набился снег, оглядывал великана, чьи натертые до блеска доспехи грозно сияли в лучах прожекторов ровно по пояс, а верхняя часть туловища пропадала в облаках. В это время прилетели самолеты, рассыпали в небе тайный состав. Тучи распались, и в провале небес, уходя к звездам, сверкая среди них своей хрустальной головой, открылся Колосс Московский – символ новой России, собравший в свое нутро все лучшее, что сотворила родимая земля, окруживший себя изумленными народами и царствами, склонившими горделивые головы перед новым Царем Мира.

– «Тбилисо, Тбилисо, крутани колесо…», – суеверно произнес Свиристели старинный грузинский заговор, нажал рубильник, замкнув цепь. Электрический удар пронзил ряды галерников, и они, пережив электрошок, разом навалились на колеса и рычаги. Колосс тяжело оторвал от земли огромную стопу, качнулся, скрипнув и простонав миллионами тонн приведенного в движение металла, сделал первый шаг. Земля дрожала от чудовищного давления переступавших ног, оставлявших громадные вмятины, куда сразу же набегала вода. Управляемый Свиристели, понукаемый электрическими сигналами и вспышками, великан мерно сошел по крутому берегу в Москва-реку, озаряемый множеством летящих рядом с ним вертолетов, пошел на середину течения. Река вышла из берегов и смыла несколько окрестных деревень. Два пенных буруна шипели и вздымались у щиколоток исполина, который двигался по середине реки в сторону Москвы, туда, где на Воробьевых горах было уготовано ему место и куда торопился московский люд, чтобы узреть венчание нового Царя.

Мерно, качая руками, вращая головой, извергая из хрустальных глаз снопы лучей, видных на всех континентах, Колосс Московский шествовал среди вод, иногда наступая на ночные буксиры, перешагивая мосты, наполняя медным гулом небо и землю. Так, намного возвышаясь над колокольней Ивана Великого, он переступил Большой Каменный мост, на котором, прижавшись друг к другу, стояли Нинель и Плужников.

Она отодвинулась от него, поцеловала в лоб, перекрестив, сказала:

– Твой час, Сереженька… Ступай с Богом…

Воробьевы горы, в черных голых деревьях, в охваченных метелью стылых липовых рощах, были темны от подножья и до вершин. Но далее тьма внезапно кончалась, превращаясь в разноцветное сверканье, в фонтаны света, в пылающие от прожекторов небеса, где лазерные лучи чертили на облаках огненные письмена, ликующие восхваления, оды на день восшествия, пылкие славословья и уверения в вечной преданности. Метромост отражался в реке золотой дугой. По нему двигались непрерывные ликующие шествия, выливались на открытую площадку перед Университетом, где ожидалось появление венценосного гиганта, перед которым МГУ должен был казаться крохотным ларьком.