Кремль 2222. Одинцово

…Ворота одинцовского поселения были открыты. Ополченцы, сжимая арбалеты и копья, взирали со сторожевых башен и забрала на приближающуюся автомашину с прицепом. Весть о приближении чужаков быстро облетела общину. К воротам потянулся люд. Многие мужики были вооружены мечами и пистолями убитых шайнов, иные даже не побрезговали шайнскими доспехами. Возглавил шествие командир ополчения – в трофейной кольчуге самого большого размера, с привычной секирой в лапах и двумя пистолями крест-накрест за поясом. Глебка, на ходу дожевывая хлеб с салом, побежал догонять остальных.

Свалочник завел вундервафлю на территорию поселка, автомобиль тут же окружила толпа. Очень многим – особенно детям – хотелось посмотреть на мутош, откликнувшихся на призыв о помощи. Все ожидали увидеть косматых чудищ с несколькими головами, щупальцами и жвалами.

Однако прибывшие разочаровали и количеством, и своим обыденным, утомленным видом.

Жители Одинцово увидели четырех мужчин, один из которых был покрыт серой, прожженной шерстью и хромал на обе ноги, товарищам даже пришлось помочь ему слезть с прицепа, на котором он просидел весь путь, следя за тылом. Еще с ними был мальчишка с маленьким, как будто чуть вдавленным в голову лицом.

– Датути! – без тени смущения поздоровался он с собравшимися людьми.

На носилках, установленных позади сиденья Свалочника, лежала, кутаясь в одеяло, лысая девушка, чей вид был настолько жалок и болезнен, что у многих защемило сердце.

Кое-кто даже подумал, что Поганое Гнездо, вместо военной помощи, спихнуло им своих раненых.

– Это – Шестипал, – представил Лан бойца из Власихи. – Командир отряда охотников на биороботов.

– Вот и встретились, соседи, – щурясь, проговорил Гаврила Никифорович. Вряд ли это можно было принять за «добро пожаловать».

– У нас много работы, – отозвался Шестипал, гадая про себя – помнит ли его кто-то из собравшихся? Или шестипалый мальчонка, изгнанный за ворота в день своего тринадцатилетия, давно выветрился у всех из памяти?

– Мы привезли старинное оружие, – сказал Лан. – А еще – инструменты, а главное – людей, которые умеют с ним работать, – он указал на Припоя и Славу. Те как раз начали выгружать из прицепа сварочный аппарат, свои дрели и «болгарки». – Усилим железом ваши позиции, пока есть время.

– Мы уведем людей в промзону, – сообщил Глебка. – Частокол нам долго не удержать, как и территорию поселка.

Лан и его товарищи – старые и новые – поглядели на заводской корпус, сереющий геометрически правильным бетонным утесом за поселком, капищем и полосой огородов.

– А как же это все? – Титан указал на деревянные постройки, на многих из которых остались следы пожара, устроенного ночными налетчиками.

– Сделаем так, чтоб шайны подавились этим куском, – заявил командир ополчения, недобро зыркая на бойцов Власихи.

Шестипал кивнул.

– Так. Примерно ясно, что к чему. Тогда не будем терять времени: враг на подходе.

Затем все увидели, что лысая девушка привстала с носилок. Ее взгляд был прикован к одной из девочек-подростков поселения, грудь бурно колыхалась, а губы дрожали.

– Сияна! – раздался резкий, похожий на крик раненой птицы, голос. – Девочка моя! Сияна!

Одинцовские жители расступились, подросток в сарафане и поеденной молью жилетке из кожи тура оказался в центре внимания.

– Ты – Мара, да? – взволнованно проговорила девочка. – Ты – Мара?

И, не дождавшись ответа, она побежала прочь от прибывших и прочь от толпы, по пути все сильнее заливаясь слезами.

Максут-Хан с войском вступил на территорию заросших лесом руин, где до войны находился центр города.

– Здесь будет моя ставка, – он, привстав на стременах, указал на развалины ледового дворца. – Там – госпиталь, – он перевел взгляд на обширную площадь, некогда бывшую стадионом.

Эльчин-бей, склонив голову, фиксировал распоряжения господина.

– Пусть снайперы и псионики займут высоты, – продолжил Хан, небрежно указав на торчащие из зарослей остовы многоэтажных зданий. – Без моего приказа активности не проявлять. Вести наблюдение. Инженерам – начать сборку осадных орудий и заготовку снарядов для катапульт. Времени не терять! Я хочу завершить битву до ужина.

Командиры бойцов, вооруженных старинными винтовками и автоматами, принялись распределять стрелков на высоты. Мрачные псионики – с заросшими шерстью худыми лицами и большими миндалевидными глазами без белков – молча потянулись к руинам: им не нужны были слова, чтобы скоординировать действия.

Максут сделал жест, говорящий, что он собирается спешиться. Проворный слуга согнулся в три погибели, подставив повелителю вместо ступени свою спину. Хан сошел на старый асфальт, похлопал ладонью по кобуре, в которой ждал своего часа револьвер Стечкина – бесшумное и убойное оружие спецназа, а также – единственный старинный ствол, которым пользовался Хан.

– Карту мне! – предводитель крымских шайнов щелкнул пальцами.