Кремль 2222. Одинцово

С одной стороны ему подали драгоценный артефакт – «Атлас автомобильных дорог Московской области», с другой – не менее драгоценные очки в золотой оправе и с безупречно чистыми линзами. Максут-Хан надел очки и опустил нос к запечатанной в плотный полиэтилен странице.

– С севера перед поселением аборигенов – полкилометра пустого пространства, будет, где разгуляться коннице, – проговорил он, не глядя на военачальников, жадно ловящих каждое его слово. – Пусть инженеры построят на севере засеку! Если у селян действительно есть старинное оружие, то вот здесь нам понадобится линия обороны.

– Мы начнем строить засеку немедленно! – отозвался Эльчин-бей и, не откладывая в долгий ящик, отправил одного из своих вестовых с соответствующим приказом.

– Все ли сотни на позициях? – Максут-Хан оторвал взгляд от карты, линзы очков злобно сверкнули. – Где Сулейман-бей?

– Встал на юге – перед Можайским шоссе, – доложили Хану.

– Исмаил-бей?

– Занял промзону на востоке.

– Мурза Раиф?

– Уже разворачивает катапульты на Маршала Жукова – с западной стороны.

– Хорошо, – Хан был доволен.

– Разведчики обнаружили за лесом еще одно обитаемое поселение, – Эльчин-бей коснулся ухоженным ногтем карты. – Оно расположено вот здесь. Это Власиха, повелитель.

– Пока не интересно. Я хочу видеть Королеву Гадов.

– Она в обозе, повелитель, – Эльчин-бей указал на повозки, выстраивающиеся на дальней стороне площади перед ледовым дворцом.

Максут-Хан одним движением взмыл в седло, хлестнул фенакодуса по крупу, направил скакуна к повозкам.

Жрица Рептилии сцеживала яд с желез алой кобры. Змея высунула голову из приоткрытого контейнера для радиоактивных отходов и доверчиво держала широкую пасть распахнутой. Яд лился водянистой капелью в подставленную под клыки плоскую чашу. В свете солнца чешуйки кобры сверкали, как драгоценные камни.

– Гюльшамаш! – окликнул жрицу Максут-Хан. Взгляд золотых с вертикальными зрачками глаз встретился со взглядом глаз темных, как ночная река.

– Господин, – склонила голову жрица.

– Они засядут в старом заводе, – быстро проговорил Хан, имея в виду жителей одинцовской общины. – Это – последний и самый укрепленный рубеж их обороны. Прямо сейчас туда уводят детей, женщин и стариков. Защитники будут стоять за это место насмерть.

– Все знаки указывают на то, что ты одержишь славную победу, господин, – жрица улыбнулась, и улыбка ее была не менее смертоносной, чем яд алой кобры.

– Я надеюсь, твои знаки не врут, и тебя не напрасно кличут Королевой Гадов, Гюльшамаш.

– Ох, не напрасно, господин, – заверила его жрица. – Твердыня падет, ничто не сможет отвратить твой гнев. Посмотри, как прозрачен и чист змеиный сок! – она развернула блюдо со сцеженным ядом, чтоб Хан смог увидеть в нем свое отражение. – Ни пены, ни комочков. Твой путь ясен и светел. Ты победишь, мои гады никогда не ошибаются.

– Хорошо. Иначе я заставлю тебя выпить весь этот яд до последней капли! – Максут-Хан развернул фенакодуса. – Эльчин-бей! Отправить глашатаев к главным воротам общины! Я выдвигаюсь туда же: погляжу в глаза тем, кто дерзнул выступить против орды. Полсотни воинов мне в сопровождение!

Бетонные стены заводского корпуса в этот жаркий день оставались приятно прохладными. В огромных пустых цехах царили сумрак и запустение. Голоса первой группы людей, вошедших сюда в поисках убежища, породили многоголосое эхо. Под сводами заметались мелкие рукокрылы, облюбовавшие это место для дневного сна.

На крыше трещала электросварка, искры каскадами лились вниз. Припой, Слава и Кузя обустраивали пулеметное гнездо, где должно было разместиться самое тяжелое оружие, которым располагало Одинцово: «Печенег», захваченный Ланом в БТРе маркитантов и привезенный в эту глушь Титаном. С высоты корпуса простреливалась территория общины, поля, находящиеся перед воротами поселения. Можно было также вести огонь по развалинам, что обступали полукольцом контролируемый общиной участок промзоны. Однако расчет был на то, что основной удар всадников-шайнов последует со стороны полей, а не из развалин, где сам шам ногу сломит и не продохнуть от растений-хищников.

Посовещавшись, решили, что за пулемет сядет Серый – у него имелся солидный опыт в обращении с разнообразным стрелковым оружием, в то же время из-за ранения он не был достаточно шустрым. В общем, пусть сидит на верхотуре и стреляет во все, что движется. Там же – на крыше, а еще у верхних окон корпуса планировалось расположить ополченцев с дальнобойными винтовками Мосина. Припой и Слава по боевому расписанию тоже не должны были уходить за пределы промзоны, с учетом их автоматов, уже начинала вырисовываться некоторая огневая мощь, с которой стоило считаться.

Однако не все с энтузиазмом относились к подготовке обороны поселка.

– Нам нужно уходить, – проговорила, заламывая от отчаяния руки, Мара. – Возьмем Сияну и уйдем, пока не поздно!

Они стояли в заваленном ржавым железом и битым бетоном дворе перед входом в корпус. Теплый и обманчиво мирный ветерок гулял между грудами мусора, поднимая пыль.

Лан покачал головой.