Кремль 2222. Рязанское шоссе

– Не знаю, что вы видели. Регенерон подделывали тысячи раз. Даже в наше время есть умельцы, которые утверждают, что умеют воспроизводить это вещество. Не верьте! Здесь нужна высокотехнологичная фармацевтика. Но даже если у вас есть необходимое оборудование. Нужны ингредиенты – регенерон изготовлялся из тихоокеанских морских звезд Linckia. Для одного грамма – сотни килограммов. А где вы сейчас это найдёте?

– Но ведь я своими глазами видел, как его делают, и отнюдь не в лабораториях. Препараты делались из рукокрылов, брали какие-то вытяжки…

– Это эрзацы – суррогаты, изготовленные шарлатанами! – сердито воскликнул Доцент. – В девяноста процентах из ста от них не больше пользы, чем от уринотерапии. Просто люди верили в чудесные свойства… и иногда поправлялись.

– Мне не нужны твои научные лекции, – прервала Данара. – Лучше скажи прямо: у тебя есть регенерон? Настоящий, ещё тех лет?

– Да. У меня сохранился тюбик. Берёг для себя на чёрный день, – признался коротышка.

– Он наступил, – сурово произнесла Данара.

– Могли бы об этом не говорить. Проблема в том, что регенерон – не панацея. Он может вытащить с того света, но делает это не всегда. И ещё – у препарата масса побочных эффектов. Вы о них слышали?

– Детали, – потребовала девушка.

– Во-первых, у того, кто принимает этот препарат, есть вероятность не выжить от дикой боли. Хотя это вашему другу не грозит. У него крепкое молодое сердце. Боль он вытерпит.

– Дальше!

– Износ и старение всего организма. Регенерон, в полном соответствии со своим названием, производит регенерацию – то есть восстановление повреждённых участков. Всё это происходит за счёт внутренних ресурсов человека. Больной… как бы выразиться образнее? Он «сгорает» в фигуральном смысле слова. За выздоровлением приходит расплата. Конечно, у всех она разная, но исключений из правила не бывает.

Он вперил взгляд в Данару:

– Так что: рискнём ввести раненому регенерон?

– А у нас что – есть варианты? – удивилась она.

– Вариантов нет, – признался коротышка. – Просто прошу учесть: если препарат не поможет – я не виноват. И если ваш друг превратится в инвалида – я тоже умываю руки.

– Вообще-то это ты стрелял в него, сволочь, – заметил киборг. – Это из-за тебя он сейчас умирает. И ты тут начинаешь лепить какие-то отмазки?! Вводи ему препарат немедленно! И смотри, чтобы тебе повезло и Игорь выжил!

– Разумеется, – закивал Доцент.

– Может, дать ему выпить что-то перед уколом? – предложила Данара. – Какое-нибудь болеутоляющее, на крайний случай – водки или разведённого спирта?

– Ни в коем разе! – едва не подскочил Доцент. – Это гарантированная смерть!

– Почему?

– Эффективность препарата упадёт в разы. С тем же успехом я могу вместо регенерона уколоть его витаминчиками. Толку будет ровно столько же.

– Хорошо! Делай что знаешь!

– Тогда мне нужно навестить мою маленькую аптеку. Вещество там.

– Быстрее. У тебя две минуты, – предупредил киборг.

Состояние Игоря заметно ухудшалось. В любую секунду он мог умереть.

– Поторапливайся, блин! – рявкнул Сержант.

– Всё, несу-несу!

В руках Доцента был десятикубиковый шприц-тюбик.

– Это точно регенерон? – с прищуром поинтересовался киборг.

– Точно. Не сомневайтесь! Я себе не враг, – заверил коротышка.

– Куда нужно колоть?

– Не принципиально! Кровь разнесёт вещество по всему организму.

– И когда начнёт действовать препарат?

Игла шприц-тюбика проткнула бедро Игоря. Доцент распрямился.

– Да практически немедленно.

– Тогда начинай молиться, – велел ему киборг. – Если Игорь умрёт, умрёшь и ты. Всё, как договаривались!

Глава 18

Серый пол, серый потолок, серые стены, серая дорога, ведущая в серое никуда. Тысячи, миллионы серых теней, идущих в бесконечность.

Я вглядываюсь в них, пытаюсь услышать их шёпот. Встаю на пути, но тени обтекают меня, словно вода встреченное препятствие.

Лица… странные, пустые, с потухшими глазами. Серая кожа, пепельного цвета одежда. Взрослые, дети, старики. Некоторые держатся вместе – что это, семья?

Понимаю, что вижу знакомый силуэт. Внутри всё обрывается. Ира… Иришка, жена.

Она бредёт, еле волоча ноги. Её волосы совершенно седые.

– Ира!

Она не видит и не слышит. Бредёт как сомнамбула. Это какой-то гипноз? Массовое помешательство?

Хватаю за руку. Её кисть мертвенно-холодная как ледышка, промораживает до костей.

Ирина останавливается.

– Ты узнаёшь меня, Ира! – Я наклоняюсь над ней, смотрю прямо в пустые глаза. В них нет ничего, даже отблеска жизни.

– Что с тобой, Ира? Как ты сюда попала?