Кремль 2222. Транспортное кольцо

– Не пытайся принизить себя, – медленно обходя его, продолжал колдун. – Возможно, что-то ты делал неосознанно. Но это лишь подтверждает главное: ты – избранный!

Колдун вдруг обернулся к толпе и зычно прокричал:

– Он пришел! Пришел избранный! Пришел Посланник!

Ряды дампов пришли в движение, загудели. Кто-то вскочил на ноги, закачался, силясь удержать равновесие. Интересно, эти полулюди понимали, о чем говорит колдун, или двигались, просто повинуясь рефлексам?

– Посланник… – волнами доносилось из темных глубин станции.

– Посланник, расскажи нам…

– Расскажи, как там – за границей Света?

– Что там – на Той Стороне?

Колдун вкрадчиво приблизил свою прикрытую тканью голову. В лицо Книжнику ударил смрад нечистого дыхания.

– Ты слышишь? Они хотят знать, каково оно – там, где Свет?

– Откуда ж мне знать, как оно там? – отпрянув, пробормотал Книжник.

– Все хотят знать свое будущее, и только Нетерпеливые отправляются туда раньше срока. Они бы и рады рассказать, что видят ТАМ, – Колдун указал на круг, исчерченный «магическими узорами». – Но не все Нетерпеливые – избранные.

– Ну а я-то здесь при чем?!

– Ты знаешь.

Колдун сделал очередной виток вокруг напрягшегося парня. Он ждал, пока тот сам произнесет это вслух. Но слова застряли у Книжника в горле. Взгляд его остановился на одном из черных кругов, в котором он только теперь разглядел неясный силуэт скорчившегося человеческого тела.

Его хотят сжечь.

Превратить в один из этих кругов – чтобы затем чертить по нему грязным пальцем, гадая, какое послание «из ниоткуда» направил им мертвый чужак. Избранный…

– Нет…

– Да! – горячо возразил колдун и заметался меж выжженных кругов, охваченный неожиданным возбуждением. – Ты отправишься туда немедленно! И дашь нам оттуда знать – скоро ли Свет заберет остальных! Слышите, все? – Последние слова Крег выкрикнул в сторону оживившихся воинов. – Братья, слышите?! Он согласен! Он отправляется к Свету!

Книжник дернулся было в сторону края платформы, но его тут же схватили, и он задергался, заметался, пытаясь вырваться и вопя:

– Я не согласен! Я не хочу отправляться к этому вашему Свету! Я готов ждать сколько угодно, пока этот ваш Лучезарный не решит всех нас поджарить! Но только не сейчас! Не сейчас!!!

Он бился, как муха, попавшая в паутину. Крег приблизился к нему, склонил набок жуткую голову.

– Ты боишься… – с некоторым удивлением сказал колдун. – Как я тебе завидую. Спроси у каждого – здесь все завидуют твоей способности испытывать страх и подлинную боль. А значит, твое путешествие к Свету станет удивительным и прекрасным…

– Вы все здесь подонки! Садисты!

– О нет… – колдун словно обрадовался возможности порассуждать на эту тему. – Мы просто несчастные существа, лишенные бесконечного спектра человеческих чувств. Даже боль – та, которая присутствует в любом из нас каждую минуту жизни, – это не настоящая боль. Каждый хотел бы испытать то, что сможешь испытать ты, но не каждому дано ощутить очищающую, подлинную боль…

– Сволочи!

– Наверное, ты слышал: дампы любят наслаждаться болью своих жертв. Почему-то вас, хомо, это пугает. Это все потому, что вы не в состоянии выйти за пределы привычных представлений о зле и благе. Вы боитесь мучений и смерти, надеясь избежать и того и другого, – хотя прекрасно знаете, что и то и другое неизбежно. И вы бежите от настоящих, сильных ощущений, которые подарила жизнь. Для вас крик боли ужасен. Для нас это – музыка. Мы раскрываем жертве всю полноту жизни, концентрируем ее в одной точке, на острие ножа. Мы завидуем вам, тем, кто способен ощутить всю силу настоящей боли, чего мы лишены сами. И ты должен быть благодарен нам – мы предоставим тебе то, на что ты сам никогда бы не решился. Настоящую боль. Настоящий страх. Настоящий Свет.

Книжник отчаянно рвался из цепких рук, кричал, умолял этих нелюдей. Но еще больше – силился заглушить вернувшийся и все нарастающий ужас. А его уже привязывали к вертикальному металлическому столбу на крестовине, установленной на чистой от гари площадке.

Его сгоревшее тело должно создать новый круг – очередное полотно для абстрактных картин безумного колдуна. Сам Крег, замерев в какой-то угловатой позе, пристально наблюдал за приготовлением к убийству. Что это должно быть – жертвоприношение, казнь, теперь уже не имело значения. Просто потому, что в эти минуты Книжник ощутил вдруг острую жажду жизни. Настолько сильное и яркое желание жить, что душа сама готова была вырваться из обреченного тела и отправиться на поиски нового. Но дело было не в самом по себе существовании, которому, по-видимому, пришел страшный конец…

Невероятно обидным казалось то, что он так мало успел сделать за свою недолгую жизнь. Его родина – Кремль – лишь начинала становиться на ноги, человечество только-только подняло голову после бездумного двухсотлетнего выживания. И именно сейчас семинарист мог быть полезен соплеменникам – несмотря на то, как с ним обошлись. Ведь это всего лишь недоразумение, ошибка. Такая же ошибка, как та, что пригвоздила его к этому холодному металлическому столбу.