Кремль 2222. Восток

Пластун рванул вперед, вылетая на прямой участок перед перекрестком. Взмахнул обеими руками практически одновременно. Сталь, вжикнув, ушла вперед. Клинки ножей с хрустом вошли точно в те места, куда метил Дунай, пробили им гортани. Кровью забрызгало стены, часовые завалились. При падении копье одного грохнуло к чертям фонарь, от которого тут же занялась импровизированная баррикада. Пламя легко и играючи прыгнуло на сваленные в кучу ящики, схватилось за мешковину, опалив ее сверху. Песок, понятное дело, не загорелся.

– Ты батыр, воин крепости… – Айгуль наклонилась к одному из стражников, начала снимать с него пояс. Верно, тот полностью оказался в гнездах для метательных стрелок.– Нам теперь бы уйти отсюда быстрее, на дым-то сбегутся.

– Нам туда.– Дунай ткнул в сторону провала хода, в котором их должен был ждать спасительный воздуховод. Дай Отец воинов тому, кто их тут придумал, хорошей жизни в горних высотах и Ирии.

Девушка согласно кивнула и бросилась туда, стараясь не упустить из вида хвост Пасюка, мелькавший впереди. Пластун разбросал полыхающее дерево по оставшимся выходам на перекресток, желая хоть как-то прикрыть отход. Крик Айгуль он услышал, когда разворачивался к нужному коридору и собирался бежать в ту сторону. Пришлось ускориться, летя вперед прыжками и низко пригибаясь, чтобы не снести макушку о потолок.

Влетел на поворот, где под потолком их должна ждать такая необходимая дыра в тесный короб из проржавевшего металла, слыша звуки боя. Рывком вытянул меч, понимая, что кто-то их все-таки поджидал. Не ошибся.

Та самая дрянь, ковылявшая понизу, которой опасался Пасюк. Горбатое и худое чудище, в рыжей хламиде и с копьем, вихрем вертевшееся сейчас между стен. Мечевидный наконечник, столкнувшись с изогнутым клинком Айгуль, выбил чуть ли не сноп искр, отбрасывая его в сторону. Левый клинок шайнки треснул и переломился. Пасюка, бросившегося на тварь сбоку, та откинула обратным ударом древка, швырнувшим крысопса в стену. Существо двигалось странно, ломаными движениями, прыжками, отталкиваясь от стен. Дунай выругался, заметив, что тому оставалось совсем чуть до удара, которым Айгуль может быть и убита. Двигалась шайнка плохо, неуверенно, еле держась на ногах. То ли древко попало ей по руке, то ли о стену приложилась… крови не видно, но оставшийся меч перехватила в левую руку, и видно, что ею работает хуже.

Метать только что вытащенные из часовых ножи снова оказалось сложно. Тварь заметила пластуна, и движения, без того быстрые, стали просто смазанными, ведь существо закрывалось девушкой. Попасть в нее было для Дуная смертельно опасно. Айгуль – его пропуск в мир живых, возможность добиться цели. Пластун снова выругался сквозь зубы, помянув бесов, и рванул вперед, насколько позволял размер коридора.

Данг! Острие копья отбило хитрый выпад Дуная, вывертом ударившего существо сверху. Пластун попытался попасть и ногой, но «рыжий» ловко отскочил, сиганул в сторону. И тут же, не прекращая движения, саданул тупым концом древка Айгуль прямо в грудь. Девушка ударилась о стену, стукнулась затылком. Ее скрутило в спазмах рвоты, оно и понятно. Диафрагму-то перехватило да шибануло еще спиной. Хорошо, если ничего не сломала. Пластун перетек плавным движением в сторону, пропустив над головой наконечник, со свистом разрубивший воздух. Ударил сам, стараясь зацепить шишковатое колено, мелькнувшее перед глазами. Не вышло.

Неведомая скотина уклонилась, убрала ногу в самый последний момент, да еще и успела приложить своей страховидной ногой Пасюку, очухавшемуся и кинувшемуся в драку. Крысопес снова полетел в сторону, даже взвизгнул жалобно.

– Ах ты ж сука незнаемая,– ласково процедил Дунай, сдунув пот со лба и цыкнув в сторону кровью промеж зубов. Когда успел отхватить в рожу, непонятно, но отхватил знатно.– Иди сюда, голуба, щас я тя приласкаю…

Тварь отодвинулась назад, просто и незатейливо. Дунай рассмотрел ее лучше. Стало немного ясно, чего тот шаркал в прошлый раз, да еще и опирался на копье. Перед пластуном стоял вылитый старикан, давно-предавно разменявший большое количество лет. Вот только сейчас незаметно стало в его движениях хотя бы какой-то старческой медлительности. Вон как скачет, аки молодой теленок тура перед мамкиным выменем. Лицо, вытянутое книзу, морщинистое, нос торчал вперед острым треугольником. Глаза… глаза оказались странными. Глубокие черные провалы, светившиеся изнутри желтоватыми отсветами. А ведь рядом из освещения было только два почти догоревших факела на стене. М-да, такая вот мерзость, Отче Перуне, что плеваться хочется. Одежды на нем, кроме накидки, не было. И через морщинистую кожу хорошо просматривалась совсем не стариковская мускулатура, так и вздувавшаяся узлами.

Существо на слова пластуна о ласке оскалилось, показав удивительно ровные и крупные белоснежные зубы. Дунай оскалился в ответ и выдал все свои виды ласки и обожания для таких случаев.