Кремль 2222. Замоскворечье

Лан выглянул в коридор. Один охранник зевал, прикрыв рот рукой, второй курил вонючую самокрутку, встав под узким окном, за которым виднелись ноги толкущихся у стен Арены запозднившихся зрителей. Третий со скучной миной на лице глядел на пьяненького трупоеда, клянчащего «ну еще хотя бы пятьдесят грамм на сон грядущий». Гладиаторы обычно не создавали хозяевам Арены особых проблем. Собственно, для многих обитателей руин такая участь была не хуже, а во многом – даже лучше, чем прозябание в вечном голоде, холоде, паразитах и с тенью смерти за плечами. Драться насмерть для потехи зрителей? Почему бы нет, если каждый день в постъядерной Москве – это кровопролитье. Зато имеется крыша над головой, и кормят по меркам обитателей руин отменно. И вроде как при деле, даже карьеру можно выстроить, главное – завоевать любовь зрителей.

Похоже, Лан, Мара и Титан стали теми, кто впервые бросил вызов порядкам Арены. Но Арена потребовала реванша…

– А тебе чего не спится? – обратился к нему один из охранников, двое других тут же напряглись и поудобнее перехватили винтовки. – Отбой, браток! Вернись к себе, не маячь, не действуй на нервы! Мы тебя знаем! Лучше спрячься, пока никто ненароком не пальнул!

«Они тебя боятся, поэтому сначала будут стрелять, а потом раздумывать, – заверил Лана шам. – Даже не мечтай прорваться. Дверь – пять сантиметров стали, запирается изнутри и снаружи. С той стороны – еще двое с карабинами».

– Уйди! – охранник махнул рукой, точно отгоняя от носа кусачую квазимуху; Лан все так же стоял посреди коридора. – Спрячься от греха подальше! Будет день, и будет пища! На сегодня ты отвоевался, приятель!

– Я тебе не приятель, – процедил Лан.

Он понял, что на него уже смотрит пара десятков глаз. Остальные гладиаторы хмуро выглядывали из своих бетонных келий; не было ни одного сочувствующего или одобряющего взгляда.

«Они тебя ненавидят, – продолжил беззвучно нашептывать Хок. – Из-за тебя был усилен режим охраны и ужесточены правила. Из-за тебя им больше не разрешают покидать подвалы Арены».

– Что, какие-то проблемы, боец? – другой охранник не выдержал и навел на Лана винтовку. Гладиаторы глядели на дружинника с угрюмой решимостью, их кулаки были сжаты. И охране, и рабам, само собой, не очень-то хотелось связываться с воином, победившим жука-медведя, но было ясно, что в случае чего они нападут на него всем скопом, действуя, подобно стае крысопсов. И тогда он – покойник.

«Сейчас у тебя есть лишь один союзник – это я, – шептал шам. – Вернись к себе! Я скажу по секрету… Я знаю, что хочет передать тебе Ворон!»

– Что? – от неожиданности Лан задал вопрос вслух.

– Я сказал: проблемы, боец? – повторил, заводясь все сильнее, охранник.

– Мне нужно на ведро, – сказал Лан подчеркнуто миролюбивым тоном. Обстановка сразу немного разрядилась, охранник опустил винтовку, бойцы попятились в свои каморки.

– Прямо по коридору и налево, – обозначили ему маршрут. Лан повернулся, стараясь не совершать резких движений, и пошел в указанную сторону. Плиты пола холодили босые ноги. Вошь больно впилась в шею под ухом. А при Профессоре гладиаторам полагалась баня, и еще – какая-никакая, но обувка. Правду говорят, что все познается в сравнении!

«Я хочу знать, что передал Ворон!», – потребовал Лан, и сердце его замерло в ожидании весточки от побратимов.

«Не так быстро, – отозвался шам, мысль его текла нарочито неторопливо. – Мне от тебя нужно кое-что еще. Для поправки здоровья, разумеется».

«Что? Что? Быстрее!»

«Кровушка. Граммов сто пятьдесят – двести».

Нюх привел Лана к коморке, у дальней стены которой стоял бочонок. Как говорится, «удобства на этаже».

«А ты не опух, Хок? Где я возьму эту кровушку?» – мрачно подумал Лан, делая свое дело.

«Откуда-откуда! Ты, кажется, не призрак бесплотный! – шам, похоже, даже обиделся на непонятливость дружинника. – Подари другу граммов двести, а к утру твой организм восстановит кровопотерю. Я же знаю, что дружинники так могут. Раз-два – и ни раны, ни болезни».

Лан почувствовал отвращение. Вспомнилось, как он едва не погиб, пребывая в плену у шайки нео мамаши Лу. Старая самка кормила кровью Лана своего новорожденного – очередного ублюдка, зачатого кем-то из старших сыновей. Нет, он больше не будет подкармливать своей плотью всяких уродов, расплодившихся на земле после Последней Войны. Это, можно сказать, вопрос принципа.

Шам с жадностью следил за работой мысли Лана. Когда решение сформировалось, Хок послал в адрес дружинника концентрированный поток эмоций, в котором ощущалось разочарование, уныние, обреченность и мольба.

«А что помешает мне прийти вот прямо сейчас и выбить из тебя сведения? Все до единого слова?» – бросил Лан в ответ.

«Не дури. Во-первых, я – твой единственный друг. Во-вторых, ты не станешь обижать калеку. Ты – человек с правильной моралью, на такую низость ты не способен. И не из прихоти я прошу пожертвовать кровь: она поможет мне восстановиться. Не все наделены такой чудесной регенерацией, как некоторые… Да… А мне тоже хотелось бы встать на ноги. Хотя бы когда-нибудь».