Кремль 2222. Замоскворечье

– Подожди нас здесь, дружинник, – заросший шерстью мут попятился к выходу. – Подожди-подожди! А ты, мордофиля, – он повернулся к товарищу, – пойдешь со мной!

«Как бы не наделали глупостей», – подумал Лан.

«Мы все равно – смертники, – отозвался с прежним унынием Хок. – Никто из нас не доживет до утра…»

«А ты можешь держать свои мысли при себе?» – Лана накрыла волна ярости, он подхватил тренировочный меч и несколько раз врезал по манекену с гнилым ведром вместо шлема на голове.

«Могу, конечно… – Хок замялся. – Но нас это все равно не спасет…»

На Арене ухало и грохотало. Потолочные плиты тренировочного зала мелко содрогались. Было слышно, как азартно ревут трибуны: бой двух страхолюдин, наделенных нечеловеческими силами, пришелся зрителям по вкусу.

Вернулись муты, с ними пришли и остальные мужики, которых недолго тренировал Лан. У всех на лицах была мрачная решимость. Лохматый протянул дружиннику миску, вместо каши она оказалась заполнена разным мелким добром: в ней были и позеленевшие от времени монеты, и моток шерстяной нитки с вонзенными в него иголками, и магниты, которые предки цепляли на железные шкафы, именовавшиеся холодильниками, и катушка тонкой медной проволоки, и стеклянные бусинки, и красивая, но совершенно бесполезная флэшка в форме божьей коровки, и ластик с запахом старинного напитка колы.

– Вот. Наскребли по сусекам, – сказал лохматый. – Под соломой бойцовских квартир прячутся не только вши. Наш костоправ, конечно, скряга. Но этого должно хватить на полфляжки.

– А если начнет ломаться, то просто скажи, что дашь ему в чайник, и заберешь спирт бесплатно, – добавил широкоплечий. – Во всей Новоарбатовке не найдется ни одного человека, которому бы хотелось тебя гневить.

– Спасибо, – Лан был тронут. Как-никак, не ожидал, что гладиаторы расстанутся со своей заначкой ради того, чтоб помочь в его сомнительном деле. Неужели все из-за того, что он пару часов помахал вместе с ними деревянным мечом? Или же у этих людей – в разной степени подверженных мутациям – тоже есть совесть и представление о чести? Может, не все так плохо, и кремлевская община не одна – против целого мира? Может, и среди руин найдутся союзники?

«Похоже, брат, ты у местных в авторитете, – высказался шам. – Что не удивительно после того, как ты навалял жуку-медведю. Только не зазнайся. И помни, что точно такие же славные ребята ночью накинули мне на морду шкуру, чтобы перекрыть кислород».

«Я иду за спиртом, – подумал Лан. – И упаси тебя твои шаманские боги, если это не поможет, и ты морочишь мне голову!»

«Давай-давай, угрожай. Каждый калеку готов обидеть».

Никто из бойцов не спросил, зачем понадобился спирт. Применений ему было не так уж много, и все, наверняка, решили, будто Лан собрался выдуть добытое в одну глотку. И они не так уж ошибались: глотка действительно была одна.

– Готов? – вслух спросил шама Лан.

«Давай, пока я не передумал, – Хок дрожал, его лицевые отростки метались, точно жили отдельной жизнью. Длинные ногти на пальцах постукивали по полу. Лан не понимал, к чему весь этот драматизм. Все-таки пить спирт – это не то же самое, что кровь лакать. В Кремле, конечно, крепкое не распивали, но это не считалось таким грехом, как, например, всякий богомерзкий каннибализм-вампиризм. Определенно, шам что-то недоговаривал, пряча истинные мотивы в глубине своей непроглядной нечеловеческой души. – Возможно, понадобится время, чтоб я достиг пика формы. Возможно, я буду просить и даже умолять тебя остановиться, но ты обязан заставить меня выпить все до капли».

Лан взболтнул содержимое мерной пластиковой кружки. Резкий запах спирта немного перебивал вонь, стоящую в каморке Хока. Удалось выменять около трехсот граммов чистого, медицинского препарата. На взгляд Лана, это было много… даже – чересчур много для одного полуживого тщедушного существа.

«Ну… Да здравствует дорога в кайф! – мысль Хока вибрировала так сильно, что Лан едва-едва смог ее считать. Шам был в ужасе. – Начинай подавать по-малому…»

Лан присел возле шама на корточки, поднес стакан к белоснежным клыкам, чуть-чуть наклонил, позволив обжигающей жидкости пролиться на корень языка. Шам дернулся, словно его ударило током. Его мысли были охвачены хаосом, и Лан мог распознать лишь страх и боль. Дружинник поднял стакан, с тревогой посмотрел на искаженную гримасой физиономию шама. Что-то явно шло не так…

«Может, не нужно?..»

«Чтоб ты сдох! – гневно отозвался шам. – Я велел залить все до капли! Только так я смогу стать сильнее! Это последний шанс! Твой, дубина, последний шанс!»

– Ну ладно… – пожал плечами Лан и щедро плеснул шаму в горло. Он тут же прочувствовал боль Хока, как свою собственную. Шам излучал страдание, и мысли его походили на потоки пузырящейся лавы. В содрогающейся от частого дыхания груди Хока забулькало, но шам сжал зубы и смог удержать проглоченное в себе. Разрозненная кошмарная мозаика мыслей снова сложилась в упорядоченное послание.

«Лей, будь ты проклят! Я все равно сдохну! Мне уже конец! Но я помогу тебе… И смогу отомстить!»