Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина

Только через три года обком рискнул вновь обратиться в ЦК с той же просьбой. На сей раз в Москве к обращению отнеслись более благосклонно. Разрешили. Дату праздника определили в Москве. Решили отправить в город на Неве членов президиума ЦК, но именно в тот день, когда собирались определить состав делегации, Молотов, Маленков и другие решили свергнуть Хрущева. Не повезло ленинградцам: разгорелась ожесточенная политическая схватка, и вопрос о праздновании опять отложили. Недавняя столица превратилась в город с провинциальной судьбой.

Хозяином Ленинграда Хрущев сделал Фрола Романовича Козлова, которого прислали в город после массовой чистки 1949 года. Козлов был грубым и упрямым человеком с нешироким кругозором.

Однажды в Ленинград привезли главу Монголии Юмжагийна Цеденбала. Козлов устроил прием. Произносились тост за тостом.

Поскольку присутствовало командование Балтийского флота, Це-денбал поднял тост за советский военно-морской флот. Тогда Фрол Козлов встал и провозгласил ответный тост — за военно-морской флот Монголии. Цеденбал с трудом сдержал смех: в Монголии нет ни моря, ни крупных озер, нет, разумеется, и военно-морского флота.

Козлов так понравился Хрущеву, что Никита Сергеевич взял его в Москву, сделал сначала своим первым замом в правительстве, а потом фактически вторым секретарем ЦК.

Вместо себя Козлов оставил в городе Ивана Васильевича Спиридонова, которого тоже призвали на руководящую работу после «ленинградского дела». Спиридонов Хрущеву не понравился, и в Ленинграде появился новый хозяин — Василий Сергеевич Толстиков. А он уже не понравился Брежневу, который отправил Толстикова послом в Китай, а в Ленинграде поставил Романова.

До появления Горбачева Григорий Васильевич Романов был самым молодым членом политбюро. Остальные были минимум на десять лет старше и давно пересекли пенсионный рубеж. И хотя бы в силу возраста перед Романовым открывались известные перспективы. Именно поэтому он не вызывал теплых чувств у товарищей по политбюро. Тем более, что был период, когда Леонид Ильич стал особо отличать Романова и кому-то даже намекнул, что прочит Григория Васильевича себе в преемники.

Романова поддерживал и глава правительства Косыгин, хотя обычно они с Брежневым расходились в оценках. Алексей Николаевич откровенно говорил иностранцам:

— Имейте в виду, что основной фигурой в будущей политической жизни Советского Союза будет Григорий Васильевич Романов.

Юрий Андропов, став генеральным, перевел Романова в Москву, сделал его секретарем ЦК по военно-промышленному комплексу. С появлением Романова в руководстве партией возник еще один человек, который со временем мог претендовать на первые роли. Тем более он представлял крупную партийную организацию и был специалистом в промышленной сфере, а не в сельской, как Горбачев.

Перевод в Москву оказался для Романова роковым. Москвичи встретили его настороженно. Косыгин к тому времени уже ушел в мир иной. Других влиятельных выходцев из Ленинграда в ЦК и в правительстве не было. Не очень-то брали в Москву из Ленинграда. Возможно, все еще аукалось «ленинградское дело».

Романов оказался в полной изоляции — без своей команды и без поддержки. Поэтому Горбачев легко смог с ним расстаться. Никто за Романова не вступился. Когда Михаил Сергеевич стал генеральным, Романов не проработал и двух месяцев. Причем Григория Васильевича отправили на пенсию, даже не предложив ему какой-то должности, хотя бы посольской.

Еще одним последствием «ленинградского дела» и других чисток стала особая идеологическая атмосфера в Питере. Жданов, Козлов, Романов установили в городе жесткий идеологический контроль, которого даже в Москве не было.

Всякое свободное слово было под запретом. Запрещалось то, что в Москве бы разрешили. Соответственно, либеральная ленинградская интеллигенция питерскую власть ненавидела и презирала. Аркадий Райкин вынужден был бежать из Ленинграда в Москву вместе со своим театром. Но в перестроечные годы ленинградские партийные кадры оказались в самом жалком положении и терпели одно поражение за другим.

Самым видным ленинградцем тех лет был Анатолий Александрович Собчак. Собчака прочили и на пост главы правительства, и вице-президента. Вице-президентом он точно был бы хорошим. Казалось, что он может стать и президентом.

Наверное, поэтому в окружении Ельцина Собчака возненавидели, и началась настоящая травля питерского лидера. Собчак проиграл в 1996 году выборы, против· него возбудили уголовное дело, хотели посадить. Потом дело закрыли. Но здоровье Собчака было подорвано, он даже не успел увидеть, как его бывший помощник стал главой государства и как новая питерская команда высадилась в Москве.