Кремлевские войны

Но откуда их взять? Татьяна Ивановна внимательно изучала внутренние стороны крышек бутылок из-под подсолнечного масла – там иногда объявляли акцию, и тем, кто соберет нужную комбинацию цифр, обещали премию. С той же целью изучала цифры на упаковках с кетчупом и разными другими продуктами. Но желанная комбинация не встречалась ни на масле, ни на кетчупе, ни на «Фанте», которую она иногда покупала Коле.

Татьяна Ивановна просмотрела все новости от подруг, потом открыла собственную страничку и написала очередное сообщение: как они замечательно отдыхали последние выходные, как она научилась подавать мячи – ни одну подачу не смазала! – и вообще как замечательно себя чувствует. (Это была неправда: чувствовала она себя в последние дни все хуже. Но Татьяна Ивановна считала, что жаловаться было бы неправильно.)

Можно было выключать компьютер (новости она никогда не смотрела, разве на «Ленте. Ру» всякие смешные сообщения в рубрике «Из жизни»), но Татьяна Ивановна почему-то медлила. Она снова открыла страницу, где встретила зазывный текст, обещавший 60 процентов годовых. У нее лежали в Сбербанке тридцать с лишним тысяч, скопленные за то время, когда она имела по 27, даже по 30 уроков в неделю, да еще репетиторствовала. Там они лежали, почти не прибавляя в весе. А тут, если отдать на год – что же получится?

Татьяна Ивановна стала считать. В математике она никогда не была сильна, поэтому подсчеты затянулись. Наконец, вывела итог: она получит прибавку 18 тысяч. Это было очень, очень прилично. Нигде больше она не могла добыть таких денег. Риск, конечно. Но где его нет? По улице ходить – разве риска нет? А ведь каждый день ходим.

И название у этой организации какое хорошее: «Нам Нужна Новая Надежда»! Очень оптимистичное название. А что, если она у них деньги на второй год оставит – какая же тогда сумма на счете получится? Татьяна Ивановна еще подсчитала и даже ахнула: почти 70 тысяч! Вот такие деньги можно Коленьке оставить! Квартиру на них, конечно, не купишь, но одеться-обуться можно. А квартиру она внуку свою оставит. Так что все проблемы, можно сказать, будут решены.

Татьяна Ивановна взяла телефон и послала эсэмэску на номер, значившийся в рекламном обращении организации «НННН».

*

Генрих Шмидт вытер стойку, после чего вышел из лавки на улицу и огляделся. Вечерело. В дачных домиках уже загорались огни, слышалась музыка, веселые голоса. Однако никто не спешил в лавку «Свежее пиво» за новой порцией пенного напитка. Видимо, все уже загодя запаслись и пивом, и сушеной рыбой, и чипсами – всем тем, чем торговал Шмидт. Да, сегодня вряд ли кто еще придет. Можно закрывать.

Генрих обернулся в темноту за стойкой и громко произнес:

– Ксения, ты чего там делаешь? Все, закрываем! Суши весла!

Это была шутка, и данный факт говорил о том, что Генрих Юрьевич Шмидт находился в хорошем настроении. Такое случалось нечасто. Не то чтобы владелец лавки «Свежее пиво» был человеком мрачным, который никогда ничему не радуется. Но шутить, веселиться, участвовать в беседах он точно не любил и не умел. Да и жизнь его к этому не приучила.

Генрих Шмидт происходил из известного рода поволжских немцев. Его отдаленные предки еще в XVIII веке по призыву императрицы Екатерина Второй переселились на берега Волги, чтобы поднять тамошнее хозяйство. И это им вполне удалось. В XIX веке люди, носившие фамилию Шмидт, владели в Саратове и Энгельсе самыми крупными мельницами, лучшими домами. Ими был основан первый в Поволжье частный банк.

Потом грянула революция, разбросавшая членов рода по разным концам страны, а иных выбросившая за границу. Но гораздо страшнее революции для Шмидтов, как и для всех поволжских немцев, стало выселение 1941 года. Генрих родился уже после возвращения из ссылки, в родном Энгельсе и не испытал на себе всех тягот жизни в Сибири и Казахстане. Но из рассказов отца он составил себе четкое представление о жизни в ссылке, а также о том, что в СССР он является человеком не вполне полноценным.

Это Генрих испытал и на себе: его позже других приняли в комсомол, и он так и не смог поступить в авиационный техникум, куда так хотел попасть. При оценках, лучших, нежели у других абитуриентов, он не прошел по конкурсу. Пришлось идти в железнодорожный.

Перестройка застала Генриха Шмидта в локомотивном депо. Вдруг разнеслось ошеломляющее известие: теперь можно подать документы и получить разрешение на выезд в Германию. Некоторые уже так и сделали и теперь жили на Западе.

Многие знакомые Генриха последовали их примеру. Колония поволжских немцев в Саратове и Энгельсе таяла на глазах. Жена Наташа – даром что русская – тормошила мужа: почему он медлит, упускает такую возможность? Вон, уехавшим подъемные дают, языку учат, помогают устроиться.