Кремлевское письмо

— А ваши дочери?

— Тоже хорошо.

— Ну и отлично. Вы надолго к нам?

— Планирую завтра вернуться.

— Значит, встреча очень важная? Во сколько она начнется?

— Машина ждет, — нетерпеливо ответил Поткин.

— Понимаю. Я сегодня вечером устраиваю прием. Приходите, как освободитесь. В любое время. Постарайтесь с письмом поскорее закончить.

— Спасибо.

— Посылку привезли?

— Да.

— Хорошо. Жду вас вечером.

Поткин услышал, как на другом конце повесили трубку. В гости ему идти не хотелось, не нравилось ему и то, что Коснов прислал за ним свою машину. Его всегда тревожили такие неожиданные вызовы в Москву. Поткин прошел за водителем к машине. Было не совсем ясно, о каком письме говорил Бреснович.

Капитан Михаил Поткин, начальник подразделения контрразведки, отвечающего за США, в могущественном Третьем управлении полковника Коснова, устроился на заднем сидение, и черный «ЗИМ» помчался к Москве. Он открыл портфель и начал рассматривать сообщения. Необходимо было сосредоточиться. Предстояла исключительно важная встреча. Он знал, что его будут спрашивать и переспрашивать, бесконечно уточнять детали, изучать выводы. Такие встречи давались ему тяжело. Когда Поткин нервничал, он начинал заикаться, и от этого еще больше терялся. Он был практик, а не чиновник. Он мог организовать и провести операцию, но не всегда умел объяснить, что и почему делает. Он давал хорошие результаты и считал, что этого достаточно.

Важно было сосредоточиться, но мысли все время возвращались к Коснову и Бресновичу. Поткин отказывался признать, что они враждовали, а он оказался между ними. Коснов — его непосредственный начальник, благосклонный диктатор, всепонимающий тиран. Бреснович — покровитель и благодетель. Именно Бреснович спас его после провала в Венгрии. Бреснович, его влиятельный кремлевский друг, будущий член ЦК, устроил его к Коснову. И вот теперь эти двое сцепились, а Поткин между ними.

«А все из-за этого проклятого дела», — подумал он, открывая первую папку. Курьер доставил ее около восьми недель назад. В этом деле настораживало буквально все.

Он перечитал сообщение, открывавшее «Серию Пять». Это был просто запрос о последних кадровых перемещениях в ЦРУ. Поткин подчеркнул в личной беседе с курьером, что его наблюдатели фиксировали агентов, входящих в штаб-квартиру ЦРУ в Вашингтоне. Поткин чувствовал, что на основании этой информации можно сделать вывод о новых назначениях. Его наблюдатели хорошо знали постоянных сотрудников в лицо, поэтому всех незнакомых можно было смело считать возможными оперативниками. У Поткина были источники информации и внутри штаб-квартиры ЦРУ, он не скрывал этого. Но использовать их для такой неотложной работы было рискованно, а ставить их под угрозу он не хотел. Москва план одобрила, и Поткин начал собирать информацию.

Поткин перелистал сообщения. Все шло хорошо до середины сентября, когда до них дошли первые слухи о разногласиях Хрущева с ЦК. Поткин получил сообщение, в котором отмечались слабые места в созданной им системе, просили присылать более точную информацию. Сообщения Поткина касались только тридцати процентов перемещений в ЦРУ, а центр настаивал на девяноста процентах. Раньше подобные задачи никогда не ставились. Даже в особо важных случаях запрашивали информацию не больше чем о шестидесяти процентах. Поткин связался с Москвой для подтверждения.

«Процент нас не интересует, — заявили ему. — Нам нужны сведения о всех назначениях в ЦРУ, это касается агентов, которые за последние четыре месяца посещали Штаты. Другие отделы займутся остальными направлениями. Вы отвечаете за Штаты. Проценты здесь не помогут. Мы должны точно вычислить, кого они могут прислать на замену Полякову».

Поткин протестовал. Такую информацию можно было добыть, только поставив под угрозу всех его агентов. Он потратил годы на их подготовку. Даже если им это и удалось бы, он сомневался, что можно было собрать всю информацию.

«Под угрозу, так под угрозу. Сделать все, чтобы добыть информацию», — последовал приказ из Центра. Водитель посигналил. Сотни девочек в облегающих гимнастических костюмах строились в колонны вдоль дороги. Поткин подумал о дочерях. Живи он в Москве, и они были бы сегодня среди этих девочек. Гимнастика пошла бы им на пользу. В Нью-Йорке они слишком мало двигались.

Он прочел сообщение от 20 сентября. Прибыл еще один курьер, требуя собрать по армейскому ЦРЦ такую же информацию, как он собирал по ЦРУ. И опять Поткин напрямую связался с Москвой протестуя. Он отметил, что три бара и рестораны по соседству со штабом ЦРЦ и подготовительный центр в Форте Халаберд на окраине Балтимора охвачены его сетью. Его люди знают в лицо большинство курсантов, которые прошли там подготовку за последние пять лет, но не имеют информации относительно их назначения.

«Почему нет?» — спросили его.

«П-потому ч-что н-никто никогда не запрашивал такую информацию», — рассердился он.

«Теперь запрашиваем», — прозвучало в ответ.

Поткин заметил, что ему не хватит людей, чтобы прорабатывать ЦРУ и ЦРЦ так тщательно. А где люди? Заняты другими операциями. «Отзовите», — последовал приказ.