Кремулятор

Жалкое зрелище: тысячи мужчин, которые не знают, чем себя занять, — дрочить больше трех раз в день надоедает, разглядывать чужой пейзаж — тоже. Игры? Театр? Все это, конечно, иногда интересно и может на полчаса отвлечь, но мы все-таки люди военные, а не дети. В этой жизни большинство из нас научены только двум вещам: заниматься коррупцией и значительно хуже этого воевать. Здесь почти нечего красть, здесь не от кого бежать. Мы умеем быть бравыми в ресторанах, но их здесь нет, а те, что остались в Константинополе, теперь далеко и не по карману. Никакие построения, тренировки и парады нас в действительности не спасают. Без реальных боевых действий у солдат остается слишком много свободного времени, а главное — мыслей. Лично я, раз уж появляется такая возможность, стараюсь получше узнать местную культуру. Так, например, наведываясь в ближайшие села, я узнаю, что много тысяч лет назад мертвых здесь хоронили под полом, но сперва трупы скармливали птицам или собакам. Всё это делалось для того, чтобы очистить кости от плоти. Здесь считалось, что таким образом душа избавлялась от всего лишнего и поднималась к солнечным лучам. Остатки скелетов собирали и несли в специальное костехранилище, однако делать это могли только люди особенные — носильщики трупов, которые до конца дней своих оставались грязными.

Если уж быть до конца откровенным — местные проститутки стали моим первым и единственным в жизни университетом. Эти женщины с удовольствием слушают мои рассказы о самолетах и в обмен на это плетут кружева собственных обычаев. Храня верность Вере, всё еще надеясь, что однажды мы будем вместе, я не пользуюсь их телами, но получаю нечто большее — опыт. Так, например, от смуглой девчушки из Индии я узнаю, что в ее краях, возле реки Ганг, есть дорога костров, на которой кремируют покойников, разбивая их тлеющие черепа палкой. Она говорит, что именно в этот момент освобождается душа...

— Нестеренко, здесь у тебя в дневнике написано, будто толстая и потная женщина из Ост-Индии рассказывала тебе, что в ее стране с покойниками прощаются не сразу, что труп родственника может оставаться в доме до нескольких лет, что его мумифицируют, чтобы каждый день разговаривать с ним и даже спать, — это правда?

— Да, гражданин начальник. Теперь, когда я вспоминаю рассказ той проститутки, мне кажется, что этот обычай очень напоминает всех нас, живущих в СССР, верно? У тебя есть родственник, каждый день ты беседуешь с ним, обедаешь, ужинаешь, а вскоре оказывается, что следователи уже решили его судьбу, как, например, мою, еще в 38-м…

— Никто, Нестеренко, за тебя твою судьбу не решал. Ты здесь только потому, что свою жизнь загубил сам!

— Интересно бы понять, в какой момент…

— В следующий раз узнаешь — на сегодня всё!

— В смысле?

— В коромысле! Проваливай отсюда!

Истеричка, а не следователь!