Крепкие узы. Как жили, любили и работали крепостные крестьяне в России

Переходить на другую землю не разрешалось. Даже внутри помещичьих угодий шотландский крепостной не располагал правом менять место жительства – его хозяин в любой момент мог потребовать возвращения назад. В 1340 году суд разбирал дело о самостоятельном передвижении крестьянина Аллана с сыновьями: он оказался на земле Дунфермлинского аббатства, хотя считался собственностью графа Файфа. Аллану не пришлось заново собирать вещи – суд оставил его под покровительством аббатства. Оказалось, что между Дунфермлином и графом есть неразрешенные земельные вопросы.

Граф Майлз Стратэрн в Шотландии тоже дарил людей – в 1258 году он сделал подношение одной обители в обмен на вечные молитвы за спасение своей души. Щедрый дар состоял из трех крепостных: Джона, его сына Томаса и внука Тора. Добавлено было в документе, что потомки этих троих также станут принадлежать аббатству.

У крепостных могло появиться свое имущество, они даже могли принять постриг, но при этом все равно оставались собственностью какого-то господина. Некоторые добивались вольной от хозяина (например, 28 февраля 1369 года король Давид II даровал свободу своему верному слуге Уильяму, сыну Джона), но куда чаще, судя по сохранившимся документам шотландского Средневековья, отпускали их именно монастыри. Кстати, искоренение крепостного права в Шотландии произошло раньше, чем в Англии, – еще в конце XV века.

Самым бесправным сословием во Франции считались сервы. В обществе Средневековья они не могли обладать собственностью, но зато были обязаны служить – опять бессрочно – и уплачивать господину свой вариант «оброка». Искоренить серваж полностью удалось только в 1789 году, когда произошла Великая Французская революция. Правда, к тому времени в их существовании уже имелись некоторые послабления – еще король Людовик Десятый Сварливый (сын Филиппа Красивого, разгромившего орден тамплиеров) разрешил сервам покупать себе свободу. Но вспомним каталонских крепостных – под силу это было далеко не каждому.

Чуть легче стало сервам в правление другого короля, Филиппа VI, первого из Валуа на французском престоле. Его царствование пришлось на один из самых лютых периодов в истории Средневековья: сочетание Столетней войны и страшной эпидемии чумы (от нее умерла и первая жена Филиппа Шестого, хромоногая королева Жанна). Чума выкашивала французские поселения где на четверть, где на треть, а порой и наполовину. С 1347 по 1348 год умерло столько людей, что возникла резкая и практически непреодолимая нехватка рабочих рук. Некому было работать в поле. Не хватало ремесленников, обычных слуг, каменщиков и поваров. Местности, которым удалось чуть лучше пережить чуму, начинали богатеть: любой специалист теперь зарабатывал в разы больше, чем до эпидемии. Сервы оказались в уникальном положении – теперь они легко выкупали свободу.

При Филиппе VI, в этот сложный период, на бегство сервов смотрели сквозь пальцы. Поменять господина стало очень просто (кому подчиняться, если все население замка переехало на погост?). Качественно работающих ремесленников переманивали в другие поместья или города. Порой просто приглашали помочь, за отдельную плату, а затем предлагали остаться. Под защитой нового господина работник чувствовал себя немного лучше, чем у прежнего, – если звали к себе, то обычно с выгодой для специалиста. Чума отнимала множество жизней, но она же помогла выжившим обрести свободу. Или хотя бы относительно приемлемые условия существования.

В Испанских королевствах (их число на Пиренейском полуострове менялось от века к веку) избавлялись от крепостного права тоже постепенно. Но помимо чумы в Каталонии и Арагоне этому поспособствовали жестокие бунты. Отрицать очевидное стало бесполезно: крестьяне доведены до отчаянья. Не желая новых потерь, да еще в условиях освободительного движения от мавров, Реконкисты, король Фердинанд Арагонский подписал указ об отмене крепостного права. Освободиться можно было только за денежный выкуп, и этот шанс использовали очень многие. Другого выбора все равно не существовало.

Немецкие земли ощутили на себе весь ужас крепостничества позже, в XVII веке. С 1618 по 1648 год Европа участвовала в Тридцатилетней войне, и как раз в этот период Померания и Мекленбург оказались территориями несвободы. Тяжелые условия жизни, непосильный труд, которому подвергали бесправных крестьян, все это осталось в воспоминаниях современников. Аристократы из немецких княжеств выжимали из несчастных последние соки – компенсировали собственные потери во время войны. Не менее жестокими были и польские паны. В условиях крепостного права в Польше XV века барщина отнимала у крестьянина 6 дней из 7. В истории Дании тоже есть такая позорная страница: при короле Фредерике I (1471–1533) несвободных людей легко продавали на рынке.