Крепкий, как скала

Рыкнув от раздражения, Нокс схватил человека за шею и легко поднял. Другой рукой он сорвал маску, скрывающую его лицо.

Уинн ахнула.

В тусклом свете, проникающем через окна, она смогла разглядеть знакомое лицо детектива Дженсена. Теперь, когда она узнала, что он слуга зла, Уинн не считала его привлекательным, хотя сломанный нос, опухшие, потемневшие глаза и синяки с рваными ранами на коже тоже не добавляли ему привлекательности.

— Я знаю тебя, — прорычал Нокс полным ярости голосом. — Ты тот, кто расследовал дело брата моей женщины и притворялся, что соблюдаешь человеческие законы.

Дженсен скривил губы и плюнул Ноксу в лицо.

— Пошел ты, Страж. Семеро освободятся, и земля будет оплакивать вас до конца вечности.

— Ты ночной. Полиция дала тебе прикрытие, кусок дерьма? — потребовала Уинн, подойдя к двери. — Твой напарник тоже состоит в Обществе? Сколько таких как ты в полиции?

— Пуласки — идиот, — усмехнулся Дженсен. — Он бесполезен для Общества. Иерофанту нужны способные люди, а не бесполезные бюрократы, которые не знают, что делать с властью, если она попадет к ним в руки.

Иерофант. Уинн уже слышала о нем, и в прошлый раз его имя не предвещало ничего хорошего. Эта неуловимая фигура была верховным жрецом всего Общества Вечного Мрака. Он командовал ночными. Если они смогут найти его, то, возможно, им удастся отрубить голову этой змее.

— Иерофант здесь, в Чикаго? — потребовала она. — Где его найти.

Дженсен рассмеялся.

— Ты не найдешь его, глупая сука. Иерофант находится за пределами твоего жалкого понимания.

Нокс встряхнул детектива так сильно, что Уинн могла поклясться, будто слышала, как застучали зубы мужчины.

— Отвечай ей! — приказал Страж.

Дженсен снова рассмеялся, его улыбку исказила злоба, замаскированная под юмор.

— Семеро освободятся, и вы не сможете становить их. Да здравствует, Отступник! Пусть он насрет на твой окровавленный труп.

Затем ночной стиснул челюсть, и изо рта у него потекла пена. Его тело напряглось, затем его сотрясали дикие судороги в течение долгих, ужасных секунд, прежде чем он наконец обмяк в руках Нокса. Страж отпустил его с глухим звуком, позволив телу упасть кучей на пол коридора.

— Он мертв. Трус покончил с собой, приняв какой-то яд.

Бледная и дрожащая Уинн вышла в коридор и посмотрела на мертвого детектива.

— Должно быть, он принял какую-то таблетку. Может быть, цианид? Думаю, именно его использовали нацисты и другие иностранные шпионы. — По телу пробежал холодок, и она обхватила себя руками, стараясь хоть как-то согреться. — Какой неприятный способ умереть. Выглядело болезненно.

— Он заслужил боль, — прорычал Нокс. — Хотя бесит, когда меня лишают удовольствия самому ее причинить.

— Вау, успокойся, здоровяк. — Уинн подняла руку и вздрогнула. — В моем доме никаких пыток. Хотя было бы неплохо, если бы ты смог его разговорить. Нам нужно узнать, что планирует Общество, или, по крайней мере, где находится его ячейка. Возможно, это был наш лучший шанс получить информацию, но мертвый парень нам ничего не скажет.

Нокс нахмурился и присел рядом с телом.

— Ты удивишься, как много мертвые могут нам рассказать, — сказал он загадочно.

Уинн удивилась.

— Что? Хочешь сказать, что можешь заставить его говорить? Это невозможно. Во-первых, потому что Стражи не могут творить заклинания, а во-вторых, это некромантия. А мы с тобой оба знаем, что творить некромантические заклинания — все равно что натирать себя демоническим беконом и предлагать им прийти и попробовать.

Нокс косо на нее посмотрел и начал рыться в карманах мертвеца.

— У меня на уме было кое-что попроще, маленькая ведьма. Что-то вроде этого.

Он протянул ей небольшой лоскуток ткани, не больше ее ладони. В полумраке было трудно определить цвет или узор, но она ясно видела, что ткань излучает ясное красное свечение. Должно быть, кто-то наложил на эту вещь какое-то магическое заклинание.

Зачем накладывать заклинание на такую маленькую тряпочку? Она сделала шаг вперед, чтобы рассмотреть ткань поближе, и свет вспыхнул ярче. Уинн потребовалась секунда, чтобы уловить связь, но после ее живот совершил акробатический кувырок.

— Это часть моей рубашки, — прошептала она. — Я оставила ее вчера, когда охранник схватил меня в Лейк Форест. Он схватил меня сзади, я сняла ее и убежала. Решила, что лучше пусть он поймает мою рубашку, чем меня.

Она посмотрела на мрачное лицо Нокса и увидела, как его ноздри раздуваются от гнева, а губы кривятся над острыми, как кинжал, длинными клыками. В облике Стража его лицо выглядело так, словно его высекли из камня лезвием топора. В нем не было ничего красивого. Оно было суровым, жестоким и невероятно обнадеживающими.

— Не стоило мне оставлять его в живых. — Он выплюнул эти слова сквозь стиснутые зубы. — Нужно было убить его, и тогда у ночные не заполучили бы оружие против тебя.

Уинн подняла руку и положила ее на его широкое обнаженное плечо. Кожа Нокса была серой и грубой, но излучала удивительное тепло.