Крепкий орешек Джонс и нарисованный город

Орешек рисовала что-то похожее на длинную узкую ванну, поставленную на лыжи и оснащённую рулём с одного конца. Пока она торопливо закрашивала контуры широкими мазками дождевых чернил, где-то вдали слабо зазвенел тревожный сигнал левитирующей механической рыбы. Даже Роквеллу пришлось признать, что нет лучшего решения, чем скорейший побег. Нельзя, правда, сказать, что это его обрадовало.

– Готово! – Орешек рассовала творческие принадлежности по местам в патронташе. – Так, я за рулём. Штришок садитя мне в ноги, ты, Эль-Би, у меня за спиной. Роквелл, ты позади. О’кей. По местам!

Все заняли указанные места. Роквеллу стало немного нехорошо.

– Кстати, Роквелл. Я что подумала. Надо бы подтолкнуть.

– Мне подтолкнуть?

– Тебе. Я за рулём. Давай, вылезай уже и толкай. Быстрее, эта штука не шутки шутила, и те, кого она там зовёт, скоро будут здесь!

Роквелл выкарабкался из боба и зашёл сзади. Прямо перед бобом начинался очень крутой склон, который убегал вниз метров на тридцать, а потом исчезал под нависшими понизу облаками. Роквелл покачал головой.

– Сидел бы сейчас, повторял бы дифференцирование, – громко произнёс он, – а я…

– ЖИВО! – закричала Орешек.

Роквелл сам удивился, как легко подался боб. Не потребовалось даже усилий: Роквелл только подтолкнул сани, и те мгновенно набрали скорость. Он едва успел заскочить внутрь, как боб выкатился на склон и нырнул в облака.

Дети с грохотом летели вниз по горе, их с силой вжимало в сани. Орешек щурилась от ветра, который хлестал в лицо, и поворачивала то влево, то вправо, то снова влево, едва избегая столкновения то с одним деревом, то с другим.

Меж тем Роквелл, наклонясь головой к коленям, молился о быстрой смерти. Он с облегчением понял, что рыбий сигнал тревоги растаял далеко позади. Этот звук, однако, сменился оглушительным пронзительными криком. Роквелл глянул наверх и увидел над собой Лялябет, которая, запрокинув голову, взметнула в воздух обе руки.

– ЭЭЭЭЭТООООО КРУУУУТООООО! – вопила она.

Роквелл снова опустил голову, и сани на полной скорости въехали в зигзаг. Бам! Левое плечо Роквелла ударилось о борт. Бум! Правое. Бам! Опять левое.

– ЭТО ЖЕ БОЛЬНО! – закричал он. – МОЖНО ГДЕ-ТО ОСТАНОВИТЬСЯ?

– Э-Э… КСТАТИ, ОБ ЭТОМ… – закричала в ответ Орешек. – Я ЗАБЫЛА НАРИСОВАТЬ ТОРМОЗА!

Роквелл накрепко зажмурил глаза и проклял всё на свете за то, что ему, видимо, не суждено раскрыть весь свой потенциал как одному из величайших инженеров страны. По крайней мере, он благодарен судьбе за то, что прошлым вечером, повторяя пройденное, сумел наконец разобраться в законах термодинамики.

– ТАК! ДЕРЖИТЕСЬ ПОКРЕПЧЕ! – взревела Орешек. – Я КОЕ-ЧТО ПОПРОБУЮ…

Внезапно всех четверых пассажиров с силой отбросило влево, и Роквелл почувствовал, как сани накренились. Они проехали полных десять секунд под совершенно невозможным углом, потом понемногу выровнялись и – чудо из чудес! – начали замедляться. Роквелл не отрывал головы от коленей, пока основательно не уверился, что сани стоят полностью неподвижно.

– Меня, кажется, сейчас вырвет, – простонал он.

35. Мост

Роквелл посмотрел вверх. Облака стояли теперь высоко над ними, и, хотя дождь по-прежнему шёл, он больше напоминал морось, а не железные прутья, которыми на лестницах крепят ковры. Лялябет выскочила из боба.

– Никогда, – закричала она, – никогда ещё я так здорово не каталась! Орешек, поверить не могу, что ты ухитрилась объехать эту снежную яму! Гениально! Просто фантастика!

– А я не могу поверить, что забыла нарисовать тормоза! – Орешек была в ярости на саму себя. – Так безответственно. Простите, ребята.

Они остановились на полпути вниз, где горный склон стекал в гигантскую впадину, похожую на чашу.

– И что теперь? – спросил Роквелл.

– Ну, – сказала в ответ Орешек, – думаю, мы немного оторвались от этих орущих рыб. Но всё равно лучше поторопиться. – Она посмотрела на край впадины: – Стойте! Это что, мост?

И точно: над ущельем тянулся узкий и с виду ужасно шаткий висячий мост. Он убегал вниз под жутковатым углом к горной гряде, которая лежала на тридцать метров ниже по другую сторону ущелья. Ещё тридцать метров вглубь отделяли дальний конец моста от огромного простора тёмной воды. Вода была такого цвета, как будто её нарисовали разведённой плакатной тушью.

– Это, наверно, и есть Чернильное озеро, – сказала Орешек. – Вперёд! Не теряем времени!

Они подошли туда, где на краю впадины крепился мост. Орешек заметила, что несколько деревянных перекладин, которые выстилали мост, давно сгнили, а некоторые и вовсе отсутствовали, и по крайней мере один из карандашных тросов, на которых висел мост, износился до всклокоченных проволочных прядей.

Орешек набрала в грудь побольше воздуха:

– Ладно, я иду первая. Штришок и Лялябет за мной, а ты, Роквелл, замыкаешь.