Крепкий орешек (ЛП)

— Я хочу этого, Леджер. — Я посмотрела на него.

Я взяла его за руку и повела по коридору в свою комнату.

Как только мы вошли внутрь, я обхватила руками его за шею, и наши губы прижались друг к другу. Он наклонился и нащупал край моей рубашки. Он откинулся назад, чтобы наблюдать за мной, когда снимал её. Его взгляд мгновенно переместился на округлости моей груди. Голодный взгляд на его лице вызвал во мне дрожь восторга.

Он протянул руку и просунул палец под бретельку моего лифчика. Он медленно сдвинул его вниз, обнажая мою грудь. Он опустил свой рот, и я сделала глубокий, судорожный вдох, когда его язык описал круги вокруг моего соска. Инстинктивно я выгнула спину, крепко прижимаясь грудью к его рту.

Его руки обхватили мою талию, и он приподнял меня достаточно, чтобы положить на кровать. Писк игрушки напугал меня. Я на секунду замерла в его объятиях. Затем я сунула руку под себя и вытащил плюшевого ягнёнка. Мне показалось, что кровь отхлынула от моего лица, когда я посмотрела на смятую, пушистую игрушку в своей руке. Это было прямо там, темнота была прямо на краю моего сознания, но я изо всех сил старался сдержать её, потому что я хотела этого. Но это было всё, что потребовалось, один неожиданный писк, и чувство холода вернулось, взяв верх и изменив моё мнение за меня.

Я не поднимала лица, чтобы посмотреть на Леджера, когда натягивала бретельку лифчика на плечо. Мне не нужно было смотреть на него. Его разочарование было ощутимым. Как и моё. Я почувствовала, как возбуждённая энергия, которая пробегала по моему телу всего за несколько секунд до этого, иссякла.

— Мне очень жаль, Леджер. — Дрожь в моём голосе невозможно было скрыть. Я сделала глубокий, болезненный вдох, когда посмотрела на него. В нём не было ни разочарования, ни гнева, только печальная решимость, как будто он знал, о чём я думаю. Леджер обладал сверхъестественной способностью понимать меня без того, чтобы я ему об этом говорила. — Я думала, что была готова к этому…

По тому, как жёстко он держался, я поняла, что это было огромное разочарование.

Я засунула руки между бёдер, чтобы удержать их, когда он сел рядом со мной. Возможно, было бы проще просто рассказать ему всё, выложить ему всё, но я не могла заставить себя сделать это. Эту историю было слишком трудно произнести вслух. Её слишком долго держали взаперти. Леджер был хорошим слушателем, и его сочувствие было очевидным, но моя смелость иссякла, как это всегда бывало, когда я думала поговорить об этом.

Леджер протянул руку и приподнял мой подбородок пальцами. Он наклонился вперёд и легко поцеловал меня в губы.

— Я буду ждать столько, сколько потребуется. Ты хочешь, чтобы я остался?

Я привыкла к его глубокому, спокойному голосу, и просто услышав его, я почувствовала себя лучше. Но я знала, что мне нужно снова побыть с этим наедине. Как всегда, я справлюсь с этим в одиночку.

— У меня много работы. — Я уставилась на ягнёнка.

— Тогда я оставлю тебя наедине с этим. — Он встал и вышел в прихожую.

Я положила игрушку на подушку, натянула рубашку и отправилась в прихожую. Он как раз одевался, когда я дошла до конца коридора. Он обернулся на звук моих шагов. На его лице отразилась смесь всех эмоций, и я надеялась, что не отпугнула его окончательно.

— Я хорошо провела время сегодня, Леджер. Спасибо.

— Я тоже. — Он вышел.

***

Я бросила бухгалтерскую книгу на кофейный столик. Рекс забрался на диван рядом со мной и плюхнулся с собачьим хрюканьем. Я погладила его по голове.

Прошло несколько часов с тех пор, как я отослала глубоко разочарованного Леджера. Он вышел из дома, выглядя как парусная лодка, из парусов которой только что выпустили весь ветер. Я чувствовала такое же разочарование. Как раз в тот момент, когда я была убеждена что двигаюсь к нормальной жизни, к привязанности к другому человеку, меня оттащили от края пропасти.

В прошлом я изо всех сил старалась бороться за какое-то счастье. По настоянию моих родителей я пошла на терапию и даже попробовала несколько антидепрессантов. Но они только оставили во мне чувство оцепенения, как будто вообще ничего не имело значения. А я этого не хотела. Как бы тяжело это ни было, я всегда хотела почувствовать печаль, отчаяние, потерю. По крайней мере, я заслужила это. За исключением того, что вечное отчаяние также лишало меня всякого шанса снова почувствовать себя цельной. Леджер был первым человеком, который пришёл и пробудил некоторые эмоции и физические ощущения, которые сопровождают принадлежность к человеческой расе. Я могла бы продолжать проводить время, паря в том промежуточном мире, где я существовала, но никогда по-настоящему не жила. Или я могла бы выбраться из тумана и позволить себе почувствовать жизнь.

Я встала с дивана и пошла на кухню за бокалом вина. Ньютон, жираф, пристально смотрел на меня из угла гостиной. Это был отличный день. С Леджером было так легко разговаривать, и я должна была признать, что общение с ним делало меня счастливой.