Крепость

Теодолит тут был не нужен, границы памятника определяли на глазок, планы скорее были привязками на местности, зато подъемного материала – мелких кремневых чешуек и сработанных нуклеусов – кусков кремня, с которого стесывали тонкие полоски, чтобы выделать из них необходимые орудия, – находили много. Бродили, уставив глаза в обрывы у воды, или чапали босиком по мелководью, обследуя береговую линию: прибрежные волны и ежегодные паводки вымывали из слоя кремневые орудия. Стоял жаркий июль, прохладная вода доставляла наслаждение.

Здесь можно было работать и по раздельности; чтобы ускорить процесс, они разошлись, оставив весь скарб у палатки на берегу вытянутого двухкилометрового лесного озера. Васька со своим ружьем пошел вокруг водоема, надеясь по ходу настрелять на ужин уток, а Мальцов решил забраться южнее, оглядеть несколько озерок, расположенных как бы особым кустом. На карте вокруг них были обозначены сплошные болота. Договорились, что, если Мальцов к вечеру не выходит к костру, Васька стреляет в воздух в десять, одиннадцать и двенадцать – по выстрелу в час, чтобы заблудившийся смог сориентироваться по звуку.

Отправился в путь рано, еще до рассвета, с легким рюкзачком за спиной, в нем топорик, манерка, банка тушенки, пачка чаю, пакетик с сухарями и десять кусков сахару – на перекус. Нож на поясе, компас в кармане, планшет с картой на бедре. Срубил палку и пошел.

К первому озерку, маленькому, похожему на круглое блюдечко, удалось подобраться лишь с юга по заросшему клюквой кочкарнику, с других сторон было одно непроходимое болото с трясиной, с водяными оконцами, затянутыми ряской. На берегу сразу же нашел костяную проколку и горсть кремневых чешуек. Почесал в затылке и назвал стоянку Блюдечко-1. Придумывать названия безымянным урочищам стало для них чем-то вроде игры: вечером, обсуждая названия, потешались друг над другом, каждый старался как мог перещеголять соперника.

Через два часа он подошел к Блюдечку-2, но подобраться к берегу не сумел, потыкал палкой в топкую дернину, попрыгал на месте, с радостным замиранием сердца наблюдая, как колышется трясина. Сверился с картой и продолжил маршрут.

Втянувшись, пропустил полдень, а следовательно, и перекус, – приходилось много сворачивать с намеченной прямой, обходить лесные завалы и бесконечные болотца. Шел и шел, упрямо и ходко, сверялся временами с картой, а после уже и перестал, держал ее в памяти – и просчитался. Занесло его куда-то в сторону, в самую глухомань, где не встретить было не только следов человека, но даже квартального столбика – казалось, на этот гиблый край люди махнули рукой, оставив зверью на расплод. Третье Блюдечко должно было б давно показаться впереди, но всё никак не показывалось.

Смешанный лес сменился просторным сосновым бором. Он шел по мягкому мху, среди зарослей черники, оставляя за собой ниточку четких следов. Пряный настой ягоды мешался с едким запахом глухариного помета, и Мальцов несколько раз вспугнул кормившихся на земле птиц. Глухари взлетали с таким грохотом, что он невольно замирал и, провожая глазами огромных черных петухов, нарушивших напряженную жаркую тишину, мысленно просил у них прощения за прерванный обед. Сосновый бор пошел под уклон, кончился, сменившись непролазными зарослями мелких березок, бузины и ивняка – верного признака близкого болота. Он продирался сквозь непролазные дебри, но всё никак не находил искомого болота, хотя по расчетам оно было где-то совсем рядом. В этой чащобе его закружило, и опять вышел в бор, потом опять боролся с дурнолесьем, потом опять попал на черничник. Дважды он проходил по следам своих сапог. В какой-то момент остановился, сел на пенек, прикинул в уме, где мог сбиться с пути, подкорректировал направление, свернул чуть левее, показалось, что так он сузит границы поиска. Но тщетно – Блюдечко-3 никак не давалось ему, словно сгинуло.

Тогда на каком-то песчаном бугре он присел на палое дерево, достал карту, но понял лишь одно: обозначения боров и смешанного леса никак не вязались с тем, что он видел своими глазами. Часы показывали шесть, он проголодался и явно опаздывал к ужину. Пришлось развести костерок, набрать из чистой лужи воды, вскипятить чаю. Пока вода закипала, нарубил лапника и под высокой раскидистой елкой устроил лежанку. Съел тушенку и половину сухарного запаса.